– Ладно. Теперь иди и оденься, – бросила мадам. – И даже не думай ни о каком завтраке. Сегодня ты и так зря потратила мое время!
Это было вполне подходящее наказание. Каждый раз, когда у нее будет урчать в животе, Мэри будет вспоминать, как сильно она соблазнилась обманчивыми поцелуями незнакомца.
– Спасибо, мадам, – пролепетала Мэри, радуясь, что все закончилось. Оставалось только надеяться, что вскоре она избавится от чувства вины. Это ведь не она завлекала незнакомца. Нет, он сам грубо ворвался в ее жизнь и завладел ее мыслями.
Она должна просто перестать о нем думать и отгородиться от других теней, которые могли пробиться в ее сознание и угрожать ее с трудом обретенному покою.
Этого и только этого она искренне хотела.
Она хотела покоя.
Лорд Мэттисон поморщился, когда Эфраим приложил кусок свежего сырого мяса к быстро темневшему синяку у него под глазом. Костяшки его пальцев были ободраны, и при глубоком вдохе чувствовалась боль. Их было несколько человек. Семь лет он сдерживал свое горе, свою злость и отчаяние, и наконец вчера в «Молнии» этот нарыв прорвался.
Однако удовлетворение оттого, что он смог выплеснуть на других часть своей боли, оказалось временным. К тому моменту, когда Мэттисон дотащился до дому, в его сознании царила полнейшая неразбериха. И все из-за этой рыжеволосой.
На минуту он поверил, что это Кора. И это полностью меняло все его существование.
Потому что если эта женщина Кора, то что, черт возьми, происходило с ним все последние семь лет? Он же определенно не придумал, что ее тень приносила ему удачу за карточным столом.
Иначе… Мэттисон наклонился вперед, прижимая кусок мяса к своему глазу, пока Эфраим поднимал с пола его окровавленную рубашку. Допустим, победа тех лошадей была случайностью. Время от времени такое случается с игроками. Ему едва исполнилось двадцать лет, и он чуть было не сошел с ума, отвергнутый семьей и друзьями в тот самый момент, когда больше всего в них нуждался. Неужели он просто помешался на мысли, что на земле есть только один человек, который не повернулся к нему спиной?
А его последующий успех… может быть, он был обязан им только тому, что всегда садился играть на трезвую голову и точно знал, когда надо остановиться?
Мэттисон вскочил и, бросив мясо на тарелку, стоявшую на столе, нетерпеливо отмахнулся от Эфраима.
– Не сердись на меня, Кора, – взмолился он, испугавшись, что ее оскорбит такое внезапное недоверие. – Я по-прежнему верю в тебя. Верю!
Он отказывался понимать, что та рыжеволосая женщина – Кора. Конечно. Она даже понятия