Стало быть, меня она за невнимательность пеняет, а сама не разглядела, что один состав другим подменили. И как не приметила?
– Как ты не заметила? – мысль моя была услышана Архипом Полуэктовичем.
– Да… не знаю сама… – Я представила, как Люциана Береславовна кривится, признавая за собою ошибку. – Не приглядывалась я!
Кто-то вздохнул, и не понять, то ли в царевичевой комнатушке, то ли там. А где «там» – мне не ведомо.
– Хотя… – Тень сомнения в голосе была слышна не только мне. – Не знаю… ваша подозрительность заразна! Да если кто…
– Люци…
– Котел стоял чуть иначе, – призналась она. – Я всегда ставлю его так, чтобы ручка лежала влево и…
– И я помню твою занудность.
– Это не занудность! Это привычка. Не важно. Я вошла и увидела, что его сдвинули. Ручка не перпендикулярна стене. Понимаешь? И я…
– Что-то заподозрила?
– Нет… не знаю…
– Вспоминай.
Елисей нахмурился и вытянул над пергаментом руки. Пальцы растопырил. Да так и замер. Лицо его побледнело, на лбу пот высыпал, и густенько. А из носу и вовсе кровяная ниточка вынырнула.
Тяжко ему дается волшба.
Ерема, который руки на плечах братовых держал, стиснул шею его, кивнул, и Еська тотчас скатился с кровати. Шел он на цыпочках, боясь, верно, наступить на скрипучую доску аль еще как нарушить волшбу.
– Со мной и прежде шутили… неудачно. – Люциана Береславовна говорила, а я не узнавала голосу ее. Куда только подевались что холод извечный, что презрение. Жаловалась она.
Чтоб она да жаловалась?
– Помнишь, в прошлом году зырьян-порошком днище натерли? И оно, нагревшись, отвалилось… я тогда ноги мало что не обварила. Им же это весело… а в позатом – зуденниковой травкой страницы пересыпали. Месяц потом руки лечила.
– Луци…
– Да уж помнишь… конечно, помнишь. Отчислять ты их отказался. – Теперь обида была явною. А я… я вот подумала, что за иные шутки шутников и пороть не грех. – Как же… талантливые… силы не рассчитали… ты всегда их защищаешь. Я проверила котел… и зелье…
– Или собиралась проверить, – тихо произнес Архип Полуэктович.
– Что?
– Если бы ты и вправду его проверила, неужели не обнаружила бы подмены? Сомневаюсь. Подумай хорошенько…
– Думаю.
– Вспомни…
– Да я вспоминаю! Не дави!
– Если тебе помочь…
– Что, снять воспоминания? Нет, Фролушка, на это я не пойду… и если ты намекаешь…
– Охолонь, – велел Архип Полуэктович. – И ты, Фрол, погоди. Давай-ка иначе… вспоминай. Вот ты заглянула в лабораторию. Когда?
– Перед практикумом… я всегда… ну ты знаешь. Все знают, что у меня свои привычки… и да, я зашла минут за десять до начала. Убедиться, что все на своих местах… проверить…
– И увидела, что котел двигали?
– Да.
– И что ты сделала? Давай, Люци, ты же знаешь, как это важно…
– Сделала… да ничего… я подошла… да, подошла ближе.
– Что