– Глория Ламарк, – ответил Джастин.
– Очень хорошо. А теперь мужчины.
Юноша беспомощно смотрел на него.
– Я же тебе говорил, – сказал Томас. – Назвал все ее фильмы, перечислил всех звезд. У тебя небось голова забита всяким артхаусным мусором, да? Тебе нравится Феллини? Жан-Люк Годар? Ален Роб-Грийе?
– Я редко хожу в кино.
– Ты, Джастин Ф. Флауаринг, должен понять, что сюжеты фильмов моей матери были простыми. Нет, ни в коем случае не примитивными, просто их отличала доходчивость. Никакого тебе артхаусного дерьма. Никакой смертельно скучной «новой волны». Но я тебе скажу кое-что, Джастин Ф. Флауаринг: Глория Ламарк была великой актрисой. И поэтому завистники уничтожили ее карьеру. Я хочу, чтобы ты запомнил это для своей статьи, понял?
Джастин кивнул.
– Таких фильмов нынче не снимают. И никогда никому уже больше не создать такого шедевра. Никогда – потому что Глория Ламарк умерла. И они убили ее. Да, убили!
Внезапный приступ ярости охватил Томаса, он сделал шаг вперед и, выплеснув на камни ведро воды, отшатнулся назад, когда над углями поднялся густой пар. Наполнил ведро еще раз и вновь вылил его содержимое на камни.
Жара стала просто невыносимой. Джастин закричал. Томас Ламарк вышел из кабинки и закрыл дверь.
Юноша лежал, мотая головой, пытаясь найти хоть одну струю прохладного воздуха в сплошном горячем пару. Пар этот обжигал его легкие, когда Джастин делал вдох. Обжигал его ноздри и глаза, а волосы уже начали хрустеть. Жара стояла такая, что мозг ненадолго обманул Джастина: ему вдруг стало казаться, будто он погружен в лед. Но это продолжалось недолго, и вскоре он вернулся обратно в раскаленный ад.
Некоторое время спустя дверь открылась. В проеме стоял Томас Ламарк; в одной руке он держал паяльную лампу, а в другой – электрическую дисковую пилу.
– Джастин Ф. Флауаринг, сейчас мы с тобой сыграем в одну игру, чтобы помочь тебе запомнить фильмы моей матери. Я сейчас назову тебе их все снова. А когда закончу, ты повторишь. Одни только названия. Ясно?
– Да. – Голос репортера звучал слабо.
– Хорошо. Это будет забавно, Джастин. Но имей в виду: каждый раз, когда ты ошибешься, я буду отрезать тебе одну конечность. Понял?
Репортер с ужасом уставился на него.
Томас перечислил все двадцать пять фильмов, потом сказал:
– Теперь твоя очередь, Джастин.
– Не могли бы вы повторить?
– Я повторю, после того как ты сделаешь ошибку, только в этом случае, Джастин. А пока начинай.
– «К-крылья джунглей», – произнес Джастин Флауаринг.
Томас одобрительно кивнул.
– «Досье… Досье… Досье Аргосси».
Томас улыбнулся:
– Близко, Джастин, но не совсем так. Фильм называется «Досье Арбутнота»! Но ты попал почти в точку, так что я предоставлю тебе еще один шанс.
И