Дортмунду перевалило за девяносто. Его лицо пестрело старческими пигментными пятнами, уголки губ отвисли. Сверкающая лысина возвышалась над несколькими жидкими прядями волос, напоминая фарфоровую чашу, положенную в солому. Он никогда не улыбался.
– Мне нужно спросить у вас… – сказал Дортмунд.
– Да, – мягко ответил Майкл, ободряя его.
– Вы умеете хранить тайны?
– Разумеется.
– Конфиденциальность сведений о пациенте? Клятва Гиппократа и все такое, да?
Майкл задумался. Сегодня не все врачи приносят клятву Гиппократа, но он слишком устал и не хотел вдаваться в детали. Дортмунд был ранней пташкой. Он любил приходить в семь тридцать утра, словно для того, чтобы потом удалиться в свою берлогу, не соприкасаясь с остальным миром, прежде чем тот проснется и займется делами. Майкл не возражал: он вполне мог раз в две недели приезжать рано. Это позволяло ему после ухода Дортмунда уделить час бумажной работе.
– Верно, – ответил он.
Дортмунд разглядывал врача так, словно пытался понять, уж не насмехается ли тот над ним. Даже проведя столько лет в Великобритании, немец так и не смог освоить тонкости английского языка. Майкл не раз убеждался, что шутить с Дортмундом опасно, ибо языковые нюансы ускользали от него.
– Хорошо. – Немец кивнул. – Знаете, я храню эту тайну уже много лет, с самого детства. Мне тогда было лет семь или восемь. – Он встал с дивана, прошелся по кабинету, остановился перед окном-иллюминатором. В свете утреннего солнца старик казался высохшей мумией. – Я знаю, что должно случиться, доктор Теннент. У меня иногда бывают видения. Но я всегда вижу только плохое.
Майкл некоторое время смотрел на него в ожидании продолжения, а потом поинтересовался нейтральным тоном:
– Стало быть, вы ясновидящий? Вы это хотите сказать? В этом и заключается ваша тайна?
Дортмунд подошел поближе, остановился, положил костлявые пальцы на полированную рукоятку своей трости из красного дерева и уставился на врача слезящимися глазами.
– Мне в жизни особо нечем гордиться, – сказал он. – И этим я тоже не горжусь.
– Расскажите мне, что же вы видите.
– Я знаю, когда с тем или иным человеком случится трагедия. Я принял решение пройти у вас курс лечения, потому что хотел перед смертью искупить свою вину. Но я не нахожу искупления, во всяком случае пока, однако я многое вижу, и, возможно, именно поэтому я и говорю с вами. Может быть, я послан судьбой, чтобы предупредить вас.
– О чем предупредить?
– Вы потеряете женщину, которую любите.
Майкл чуть было не сказал: «Вы опоздали на три года», но сдержался. Он отвернулся, чувствуя себя неловко под взглядом старика.