Пожалуй, я был бы удивлен иному приказу, но лишь молча кивнул, продолжая слушать герцога.
– Он приказал мне собрать под свои знамена всех, кого я только могу сыскать в этом краю, всех, кто может держать в руках оружие, всех, кто остался верен сыну Утера в этот тяжелый час. Он велел мне предавать лютой смерти подлых изменников и награждать верных и… и… Само небо послало мне вас сегодня! – Тяжелый кулак королевского наместника с грохотом опустился на столешницу, разбрызгивая недоеденный соус.
– Кажется, влипли, – безнадежно констатировал Лис. – Он нас отсюда никуда не выпустит. Он нас обвешает крестами, что Санта Клаус елку, и заставит подавлять скоттское сопротивление.
– Вы, чье имя до сих пор наводит страх на язычников с Каледонских гор, ваше знамя, развернутое рядом с моим, стоит дюжины иных рыцарских знамен!
– Видите ли, милорд, – начал я, дождавшись, когда у Ллевелина закончится воздух в легких и он поневоле будет вынужден прервать импровизированный митинг. – Все эти годы я много странствовал…
– Да! – неожиданно радостно перебил меня герцог. – Я, кстати, слышал, что вы погибли, сражаясь с огненным драконом в отрогах Ледяного Туле…[2]
– Не-не-не, – поспешил успокоить хозяина Лис. – Слухи о нашей смерти несколько преувеличены. Было дело, мы, конечно, в Туле с зеленым драконом сражались. И не только в Туле, но и в Самаре, и в этой, как ее, Москве в районе Сетуньского Стана. Но скорее мы его, чем он нас. А все остальное время мы доблестно разыскивали чашу Грааля. Кстати, если вдруг услышите, что кто-то решит отправиться искать ее на Севере, может не ехать, мы там уже все перерыли.
Неизвестно, куда мог вынести поток красноречия моего неуемного друга, но я вновь поспешил вмешаться в эту оживленную беседу:
– Так вот, не далее как десять дней тому назад, во сне мне явился великий старец Мерлин, держащий в руках развернутый свиток и указующий на него. Вдруг свиток распался на части, и тут видение смешалось. Пред очами возник образ нашего короля, сражающегося с достойнейшим из достойных рыцарей сэром Ланселотом. Не в силах вынести такого поругания я проснулся, и слезы обильно увлажнили мои глаза.
– Бу-га-га! – не замедлил прокомментировать мои слова