Из дворца он повел нас в королевскую божницу. Она обнесена палисадом; перед входом стоит истукан, представляющий божество, которому поклоняются островитяне. Внутри палисада, по левую сторону, находятся, также у входа, шесть больших идолов, а далее небольшой домик, внутрь которого, по словам нашего проводника, нам было запрещено войти. Однако и снаружи было видно, что в нем ничего нет.
Перед палисадом есть другое огороженное место, в котором также поставлено несколько идолов. Не зная языка этих островитян, я не мог получить никаких сведений об их вере и духовных обрядах и потому поневоле вынужден был погасить свое любопытство. Сопровождавший нас старшина, не будучи знатным местным вельможей, не мог близко подходить к главному храму. Однако мы и без него продолжали идти к нему. Этот храм построен на возвышенности и обнесен сделанным из жердей палисадом, длиной около 50, а шириною около 30 шагов. Он имеет форму четырехугольника. На стороне, прилежащей к горе, поставлены 15 идолов, перед которыми сооружен жертвенник из необработанных шестов, очень похожий на рыбную сушильню. Здесь-то жители приносят свои жертвы. Во время нашего осмотра мы нашли тут множество разбросанных кокосов, бананов и небольшого жареного поросенка, по-видимому, принесенного недавно. По правую сторону от жертвенника стояли две небольшие статуи, а несколько далее – небольшой жертвенник для трех идолов, против которых на другой стороне находилось такое же число истуканов. Один из них, кажется, от ветхости, подперт шестом. Близ моря стоял небольшой и уже почти развалившийся домик.
Пока мы все это рассматривали, к нам подошел главный жрец. Через переводчика я задавал ему много вопросов, но он мало удовлетворил мое любопытство. Я только мог узнать от него, что 15 статуй, обернутых по пояс тканью, представляют божества войны. Идолы, стоящие по правую сторону жертвенника, изображают божества весны или начала растений, а находящиеся напротив них истуканы – божества осени, заботящиеся о зрелости плодов. Упомянутый нами выше небольшой жертвенник посвящен божеству радости, перед которым жители веселятся и поют в урочное время. Следует признать, что храмы сандвичан, кроме сожаления по поводу слепоты и невежества последних, не могут возбудить в путешественнике другого чувства. В них нет ни чистоты, ни приличествующего таким местам украшения, и если бы не было в них истуканов, выдолбленных, впрочем, самым грубым образом,