Морские волки. Навстречу шторму (сборник). Александр Степанович Грин

свой путь на северо-северо-запад, однако без помощи течения, которое, как уверяют здесь, у самых берегов направлено почти всегда к северу, было бы невозможно обойти южный мыс. Находясь в одной миле [1,8 км] от берега, я послал ялик и катер на буксир, а между тем старался пользоваться морским течением. В пять часов, обойдя южный мыс губы, я положил якорь на 17 саженях [31 м], где грунтом был песок с ракушкой. Поскольку время уже начало склоняться к вечеру, то мы тотчас офертоенились[84]. При входе первая глубина составляла 40 сажен [73 м], вторая – около 36 [65 м], а третья – около 28 сажен [51 м], грунт – коралл с битыми ракушками; потом 22 и 17 сажен [40 и 31 м], а грунт – песок с ракушкой. Подходя к губе, я боялся, чтобы к кораблю не подъехало множество лодок, которые могли бы помешать нам в работе. Однако мы не видели ни одной по случаю табу, во время которого ни один человек не может быть на воде. После захода солнца, когда запрещенное время закончилось, к нам приплыли около ста женщин. Но так как я приказал ни одной из них не входить на корабль, то они отправились обратно на берег, негодуя на свою неудачу.

      12 июня. Вместе с рассветом явились к нам лодки с разными припасами. Сперва мы купили все съестные припасы, сколько их ни было, а потом брали ткань и другие редкости. Узнав, что Юнг запретил продавать европейцам свиней без его ведома, я тотчас послал Джонсона к начальнику сказать, что если он не пришлет мне свежего мяса, то корабль «Нева» в тот же самый вечер уйдет в море. Такое объявление немедленно подействовало. Сам старшина приехал к нам с двумя свиньями и с большим количеством кореньев. Мы приняли его весьма приветливо и дали ему три бутылки рому, два топора и шляхту[85]. Выразив нам свое удовольствие, он обещал и впредь снабжать нас припасами. Между тем покупка редкостей продолжалась весьма успешно, и не только офицеры, но и матросы накупили множество разных вещей. Хотя островитяне охотно меняли свои товары на ножи и небольшие зеркала, но всего важнее для них были наша набойка и полосатый тик, так что за кусок той или другой материи, длиной в 4 аршина [около 3 м], что называется по-здешнему пау, можно было достать аршин 20 [метров 14] лучшей ткани островитян. Даже и простой холст имел высокую цену. Наоборот, на железные обручи, которыми мы запаслись в огромном количестве, никто и смотреть не хотел. Старшину я пригласил к обеду. Он ни от чего не отказывался, даже от водки и вина, употреблял все, что подавалось на стол, с большим аппетитом и, наконец, достаточно захмелел. Вечером опять многочисленное венерино войско окружило корабль, но я велел переводчику передать, что никогда ни одной женщины на корабль не будет пущено, и просил старшину приказать всем лодкам удалиться, так как солнце было уже на закате, после которого я не позволял оставаться ни одному островитянину. Эту мою просьбу он тотчас выполнил, так что при спуске флага мы остались одни. После чрезвычайного шума, продолжавшегося весь день, такая перемена всем нам была приятна. Невзирая на запрещение Юнга, мы сегодня купили двух больших свиней, столько же поросят,