Исследователей вызволили через час и даже пороть не стали. А ход в подземелье завалили битым кирпичом. Какие тут к ляду клады, когда дети пропадают!
– После той истории мы поумнели, – говорила мне Тоня-фаус-патрон, – и в походы обязательно брали воду. Особенно когда идёшь обследовать большое сооружение. Например, форт «Фридрих Вильгельм»…
…Пока Антонина рассказывала историю детского исследования фортов, я почему-то всё думал про яблоко, которое ел карапуз. Какой это был сорт? «Осенние полосатые»? «Дратунгундтрендинг»? «Белый налив»? «Золотой ранет»? «Гамбриотис балтийский»?.. – и ощущал на губах вкус яблок, какие были в моём детстве. Потому что в наших садах все яблони, кроме антоновки, были привиты от немецких яблонь.
Брусчатка. Калининградские старожилы говорят, что после второй мировой не только кирпич, но и кёнигсбергскую брусчатку вывозили в Питер и в Москву. И что в столице пленные немцы выложили ею Красную площадь. А до того главная площадь страны была выложена неформованным булыжником. Ну конечно, кусочек Кёнигсберга на самой Красной площади! Правда, булыжник в Кёнигсберге был тоже не свой, а из Швеции.
Политическая фреска. Влияние политических фигур на городской ландшафт ещё ждёт своего пристального исследователя. И вот, прежде чем политологи навострят свои перья, попробуем прикоснуться к этому жанру, припоминая царствование самого, пожалуй, экстравагантного губернатора Янтарного края. Уж чего-чего, а скучать своим «подданным» он не давал.
Губернатор Леонид Петрович Горбенко имел в своём штабе весьма изобретательных политтехнологов. Во-первых, вдоль всех дорог области были отысканы большие валуны и выкрашены в цвета российского флага, отчего те смотрелись весёленьким патриотическим пятном на фоне раскисшего балтийского пейзажа. Их даже прозвали «яйца Петровича». Во-вторых, на глухом заборе стадиона «Балтика», на пересечении ДД и Гостиной, была в одну ночь нарисована сатирическая фреска под заголовком «Медведь пашет, собаки лают», надолго пережившая взлёт политической звезды Леонида Горбенко. Фреска до сих пор украшает забор, вызывая в памяти подробности политического противостояния конца 90-х. Исполненная в лубочном стиле, она изображает трудолюбивого медведя, пашущего чернозём безо всякой лошади, своею тягловой силой. А возле его сохи четыре маленькие собачонки не столько лают, сколько валяются от смеха, держась за животики. Уже одно это художественное несообразие заставляет пристальней взглянуть на рисунок. Под таким взглядом обнаруживается физиогномическое сходство между медведем и Леонидом Петровичем. А кто помнит политические контексты, с ходу определит, что под собачками подразумевались Устюгов, Гинзбург и другие персонажи оппозиции тогдашней облдумы.
Определив