Пестель не только не предусматривал никаких гарантий против произвола чиновников, как Н. Муравьёв, но и был убеждён, что «истинную постепенность в государстве образует чиноначальство, состоящее из тех чиновников, которые в службе находятся», «ибо в чиновнике нужны способности, знания и добродетели, могущие быть найдены во всех сословиях и не составляющие принадлежности которого-либо из них в особенности». Под «постепенностью» здесь понимается политическое пространство между народной массой и верховной властью, которое при феодализме занимают сословия с разным правовым статусом. Феодальные сословия, таким образом, заменяются Пестелем не народным представительством на различных уровнях, а чиновнической иерархией101.
Пестель провозглашал равенство всех перед законом, ликвидацию сословий, равноправие всех граждан, но в самой республиканской «Русской Правде» нет ничего о представительной системе и избирательном праве. Только в наброске «Конституция – Государственный завет» появляются выборные Народная веча, Державная Дума, Верховный собор с пожизненными членами. При этом отвергалось равновесие властей, но вводилось разделение властей на законодательную, исполнительную и «верховно-блюстительную»102. Уже столь малое внимание к народному представительству со стороны Пестеля говорит о многом.
В отличие от Н. Муравьёва, Пестель возлагал наблюдение за общественной нравственностью и мыслями граждан не на суд, а на Верховное правление. Право граждан на ассоциации Пестель безусловно отрицал: «Всякие частные общества, с постоянной целью учреждаемые, должны быть совершенно запрещены, как открытые, так и тайные, потому что первые бесполезны, а вторые вредны». Первые бесполезны потому, что они могут касаться только предметов, которые входят в круг действия правительства». Вторые же вредны потому, что устанавливаемый государственный порядок «не только ничего доброго и полезного не принуждает скрывать», но, напротив того, дает