Мама заглядывала в комнату и требовала объяснений по поводу вчерашнего инцидента.
– Опять попал в переделку? – ворчала она. – Смотри, залетишь в каталажку…
Но у меня на связи уже был Блоцкий. И я, подняв кверху руку, принялся с ним говорить по поводу мифического «дурака». Изложил ему всё, что слышал от Орловой.
– Может, тебе показалось? – переспрашивал тот.
– Нет, Костя, сказано было именно так.
Блоцкий принялся вслух рассуждать. Доверенности оформляются подследственными в простой письменной форме – начальник изолятора заверяет их своей печатью и подписью. Если позвонить завтра в спечасть и спросить у них об этом напрямую, то они вряд ли станут по телефону об этом говорить, так что надо туда ехать лично, имея при себе запрос.
– Интересно, кому он доверил продажу? – думал я.
– Это может быть кто угодно – даже тот, кто стрелял в вас с Обуховым.
– Запросто, – соглашался я с Блоцким.
– Так что до завтра. Мне самому интересно узнать, кто этот избранный, кому поручена сделка.
Поговорив еще с минуту, мы распрощались. При этом я рассказал Блоцкому, что с благословения Вялова прохожу теперь медицинскую комиссию в поликлинике УВД и скоро стану полноправным ментом.
– У меня даже мыслей подобных не возникало – поступать на службу, – говорил я.
Мать вошла ко мне, села напротив и стала расспрашивать о ходе следствия, а также о том, когда я возьмусь за голову и сяду за подготовку дипломной работы.
– Тебе надо переехать к Вере Ивановне, пока идет это дело, – сказал я.
– Причем здесь Вера Ивановна? Ты же ничего мне не говоришь. Расскажи, – просила мама.
И я рассказал ей обо всем, что знал, упуская жуткие подробности вчерашнего вечера – вой пуль, грохот стальной колонны, а так же и то, что Петя Обухов попал в переплет. От пережитого тот наверняка теперь беспробудно пил, иначе и быть не могло.
– Так что, думаю, у Веры Ивановны тебе будет лучше, – завершил я свой рассказ.
– Вот оно даже как, – вздохнула мама. – А то смотрю, носишься как угорелый. Выходит, что угрожают и требуют отказаться…
Я согласно качнул головой.
– Так откажись, – сказала матушка. – Тем более что свидетелей без тебя хватает. А к Вере я не поеду, потому что, во-первых, у меня здесь работа. Но ты откажись.
Материны слова меня удивили. Я не знал, что сказать.
– Откажись от них, ради Христа.
– Неужели забыла, кем был для меня Мишка?
Мать замолчала, беззвучно шевеля губами.
– Он меня из-под пуль вытащил, – напомнил я, – жизнью своей рисковал, а я,