Я снова уполз от смерти в свое убежище. Странное чувство – видеть вокруг себя кипение гибели и знать, что ни один волос – пока! – не упадет с твоей головы. Из-за чего такой бой? Из-за меня? Или из-за нее? Что в конце концов происходит?
Почувствовав усилия бандита оторвать шкафчик от пола, мой защитник, – ну и силища! – мгновенно поставил шкаф на попа, и прижав железноротого к стенке, стал вдавливать пивной живот в кирпичную кладку стальным щитом. Так пресс давит виноградную кисть. Бандит заорал от боли. Сделал несколько бессмысленных выстрелов в воздух – его правая рука была свободна. Но поздно! Глаза полезли из орбит.
Только тут бедняге пришла подмога.
В гараже уцелело только двое – раненая киллерша, которая заматывала бинтом пробитую руку и мосластый бандюга с голым черепом и скошенной по-акульи челюстью. Он единственный не принимал до этого никакого участия в перестрелке, а пройдя прямо к «Опелю» Ирмы, сначала обыскал багажник, затем – мертвую Ирму, даже оттащил ее от машины поближе к свету люминесцентной лампы, уложив на край ремонтной ямы, но ничего не нашел; он как и. я попытался выломать пистолет из ее руки, но оставил затею – такой нечеловеческой силы была полна кисть покойной. Вернулся к «Опелю». Погрозил пистолетом Макарова черному псу, который захлебывался от лая в закрытой машине. Подобрал брошенный на полу радиотелефон. Вслушался в его бессмысленный шум… Ни выстрелы, ни вопли умирающих не выводили его из себя, и только после осмотра мосластый череп бегом вернулся к точке побоища и на ходу прострелил ногу, торчащую из шкафчика для прозодежды, которым мой телохранитель дожимал пивной живот.
Пуля мосластого пробила икру.
Первая рана! Телохранитель мгновенно опрокинул свой панцирь на пол, но уже не так, как прежде – лицевой стороной вниз, а наоборот – дырками вентиляции вверх..
Железноротый бандит сполз по алой стене, выблевывая лохмотья трахеи. Агонизируя он все щелкал и щелкал мертвым пистолетом, который уже расстрелял все пули из обоймы.
Щелк! Щелк!
Такое положение шкафчика – отверстиями вверх – было оплошностью, и мосластый незамедлил ею воспользоваться. Запрыгнув на стальной пенал, бандюга тут. же толкнул металлическую задвижку и запер телохранителя. После чего присел и, ловко просунув ствол в отверстие вентиляции, сделал наугад три выстрела, расчитывая исключительно на рикошет. Мой лоб покрылся испариной – вот кто станет моим хозяином – мосластый гологоловый бандюга с акульей скошенной челюстью. Но что за чертовщина! Троица пуль, влетевших в железный пенал с человеком, обращалась с его плотью исключительно бережно. Три огненных зигзага оплели его торс, руки и голову как змеи мертвое дерево. Ударяясь о сталь, надламывая прямые смертоносные линии, вертясь ужами, посвистывая от наслаждения, как живые, пули ни разу не задели безумца. До тех пор, пока дьявольский серпантин перестал вить свою смертоносную ленту и свинцовые