Носу вообще не казал.
Там он и погорел. В Рязани. Видно, кто-то не совсем доверчивый простофиля, как я, ворона деревенская, оказался.
Пересмотрели дело моё. Долго, волокитно, но УДО оформили. Условно-досрочно освободили.
Пять лет. Скостили половину, амнистировали. И на том спасибо. Вернулся. Половину дома оттяпали. Я залупаться не стал. Какая же это ерунда по сравнению с тем, что я пережил, в местах не столь отдалённых.
Вселилась какая-то безумная старуха во вторую половину дома. Пока не умерла, житья не давала. Всё мне тыкала в глаза и за глаза, что урка я поганый. Ну, не будешь же с выжившей из ума пенсионеркой воевать.
Устроился на работу. Простым строителем вкалываю. Мантулю весь день, а хорошо! Сплю крепко, как у бабушки зимой на полке’. В избе деревенской.
И надо же – лето. Едем в отпуск, на юг. Через Москву. Всем семейством. В Рязани стояли долго. Думаю, где-то тут «руками водитель» Геннадий Сергеевич, кудесник снабжения?
И подсел попутчик, тоже в Симферополь ему. Сидим на боковой полке, внизу, никто не мешает. За мутным окном кино мелькает разрозненное, местное наше, российское.
Говорим.
Слово за слово. Что ещё в поезде делать? Чаи гонять, да байки наперегонки, вперебивку, травить.
Разных тем коснулись.
Оказывается, наслышан он, про художества Геннадия Сергеевича. Суд был публичный, да и в газетах много писалось.
Когда пришли его брать, обыск сделали серьёзный. Все щёлочки, закоулочки, плинтуса проверили. Кладку кирпичную простукали тщательно, а лишь потом оставили в покое. Протрясли квартиру добросовестно.
Ничего не нашли. Решительно!
Под батареей пачка дуста была, открытая. Полупустая. Серая, невзрачная. Тогда модно было гадов травить всяких. Влезли и туда, в перчаточках резиновых, Аккуратно. Пусто. Для следствия скучно и не интересно.
Только Геннадий Сергеевич побледнел, когда увидел эту пачку в чужих руках, не выдержал. Сперва и не заметили, всё внимание на коробочку.
Он как закричит – не может быть! Кто похитил! Бурый стал лицом, напрягся.
Вырвался, схватил коробочку. Давай дуст ворошить, пылить отравой. В рот стал её пихать, горстями, горстями, порошок серый, убийственный:
– Куда вы деньги спрятали? Сволочи, ворьё! Там семнадцать тысяч рублей сложено! Трубочкой! Под резиночкой!
Скрутили его. Еле отобрали коробочку ту, и давай откачивать взрослого мужчину.
Так он и не поверил. Пытался в полном раже убедить всех, что именно там деньги спрятаны.
Прописали его с тех пор в дурдоме. Хорошо ему в блаженном сне деньги пересчитывать…
Заулыбался худой мужичонка. Загорелый до черноты, жилистый, перевитый, как корень среди камней.
Тонко так засмеялся. Пасть беззубую раззявил. Глазки зло сверкнули из паутинки морщинок. Потом успокоился. Пивка глотнул:
– Чё там. Сам должен был думать. Как говорится – Бог не фраер, он шельму метит. А так вот, хожу себе, землю топчу, улыбаюсь. Живу!
Гарики
История