Трудолюбие отца гармонично сливалось с предприимчивостью матери: у нас был самый большой и разнообразный сад в округе; первая газовая плита, первые же холодильник и телевизор. Бывало, ребятня заполняла полкомнаты, чтобы посмотреть детский фильм или что-то фантастическое, вроде «Человека-амфибии». Одним словом, дом был «полная чаша». Не хватало одного: мира, духовного единения и любви.
Поселок, в котором мы проживали, не имел поблизости ни реки, ни озера. Точнее, озеро, притом красивое, было, однако изначально использовалось для нужд воздвигнутого завода, и купаться в нем запрещали. Взамен него, проявляя трогательную заботу о трудящихся, власти на другом краю поселка вырыли котлован, который, недолго думая, заполнили водой. Жалкое человеческое творение, созданное рабами без души и здравого смысла, природа брезгливо отторгла: рукотворное озеро на второй год своего существования обнажилось до бесстыдства, а запущенная в него рыба – подохла. Посему люди ездили отдыхать за пару десятков километров, на речку, не глубокую, но душевную.
Страна «семимильными шагами» шла к окончательной победе социализма и окончательной же победе над человеком, создавая из него серого, невежественного и безразличного «строителя коммунизма». «Рабочий коллектив» обязан был не только совершать ежедневные производственные подвиги, но и, время от времени, «культурно отдыхать», пребывая в полной гармонии с партийной нравственностью и честью. А так как выделяемой профсоюзом техникой (мотоциклы, автомобили) народ не баловали, самым ходовым транспортом были грузовики с деревянными бортами.
– Быстрей собирайся! Папина бригада, с семьями, едут на речку отдыхать! – приказала мне взволнованная мама. Собирать мне было нечего, все при себе, и я, в ожидании нахлынувшего счастья, выскочил за ворота, обнаружив стоявший грузовик, заполненный «семьями». Пролетариям, к числу которых относился мой отец, не чужд и поныне пикничок на природе!
Я, восьмилетний «дохлик-зяблик», выросший в убогом, неустоявшемся мире строек и разрушений, впервые в жизни увидел речку, неспешно бегущую меж изумрудных берегов. На крутом берегу, где мы расположились, я стоял, зачарованный и неподвижный, жадно вбирая в свою душу истинный мир Божий. Дети, приехавшие вместе со мной, были мне не знакомы, и, по своему обыкновению, я дичился их. Застолье на природе было бурным и, как обычно, не в меру обильным. Мужики, с нарастающими оборотами, говорили о работе и своих обидах на начальство и нерадивых товарищей. Женщины вполголоса поближе знакомились друг с другом, обменивались опытом борьбы с бытовыми проблемами и потихоньку начинали «перемывать косточки» общим знакомым. Наконец, сбив охотку, все подались к реке.
Не зная дна, кинулся купаться и я. Бултыхался отчаянно, но, тем не менее, довольно быстро пошел ко дну.