В одном из дворов лежала туша обглоданной лошади, белеющая ребрами и частью позвоночника. Чувствовалось, что над убитым осколком в голову животным активно поработали и люди, и звери, – явно видны были места, где прикасались к почерневшему мясу ножи и топоры человека, а где рвали жесткую мякоть застывшей на морозах конины клыки оголодавших собак и лесных хищников – волков, жирующих от «даров войны». Их разведется тут со временем великое множество.
На холодных пепелищах стояли лишь остовы печей со стойкими дымоходами. В двух местах они «работали» – топились печи, и сизый дым причудливыми спиралями буравил хмурое и низкое небо, изредка прожигаемое острыми солнечными лучами.
«Неужели народ остался? Где и как он выживает? Просто интересно, – размышлял про себя Александр. – Надо расспросить смельчаков».
Проезжая мимо одной из «жилых изб», он заметил копошащееся серое существо рядом с русской печью со встроенной плитой. Александр приказал водителю остановиться. Выпрыгнув из машины, он подошел к неизвестному человеку, который оказался сухощавой старушкой, сумевшей запеленать себя, как в кокон, разными тряпками, платками, веревочками и тесемочками.
– Здравствуйте, бабушка! – с неловкостью проговорил Александр, понимая, как она может здравствовать в таких условиях.
– Добрый день, мил человек, – проскрипела старушенция с виду лет под восемьдесят.
– Как вас зовут? Что вы тут делаете?
– Елизавета Владимировна… А что делаю – варю на своей не разрушенной плите конину.
– А где живете?
– В яме…
Она, не ожидая получить встречный вопрос, ткнула палкой в сторону, видно, бывшего огорода и вырубленного сада.
– Там мы с моим родненьким… с больным человечком обитаем.
В дальнейшем она назвала себя аборигеном этих мест. Рассказала, что работала до войны учительницей начальных классов, что ей всего шесть десятков годков с гаком. А муж столярничал при лесопилке. Ему за семьдесят. Уходя из деревни, немцы его сильно поколотили за то, что не поделился с ними колотыми дровами.
– А кто деревню сжег?
– Они, варвары, при отступлении. Специальные команды ходили с факелами по дворам и поджигали избы.
Александр обернулся в сторону машины и громко крикнул:
– Ваня, принеси мой вещмешок.
Водитель выполнил приказ контрразведчика мгновенно.
Военный развязал узел, достал банку тушенки, несколько комочков колотого сахара, четыре на удивление не сломавшихся в вещмешке коричневых сухарных квадратика и даже отломил от буханки кусок ржаного хлеба.
– Возьмите, пожалуйста…
Женщина заплакала и протянула дрожащие, измазанные сажей и копотью, бледные сухонькие руки, принявшие в ладони бесценный подарок.
Попрощавшись, Александр покинул горькое место разрушенной русской северно-западной деревеньки.
«Сколько