Илья Константинович слушал только себя или сделал вид, что не понял фразу. Он не переспросил, кто еще нас интересует.
– А что я могу сказать про нее? Взбалмошный человек. Предпочитала жить не так, как нормальные люди, а по своему норову. Самое странное, что у нее это получалось. У всех нас есть какие-то мечты или просто желания, которые, как мы прекрасно знаем, не осуществятся никогда, ни при каких обстоятельствах. Мы просто порой думаем о них, и все. А вот она всегда добивалась своего.
– А за что она хотела вас уволить? – задал я вопрос, который Илье Константиновичу, судя по его сердитому взгляду, не понравился. – Не за то же, что у вас не получалось…
– Это давняя история. В позапрошлом году был случай. Она прислала ко мне в магазин какого-то своего друга, который заявил, что скоро будет здесь хозяином. Видимо, очередного жениха хотела поддержать. Этот фрукт, не знаю уж, кем он ей приходился, начал меня учить, как и чем надо торговать. Но я позволил себе остаться при своем мнении. У меня уже больше двадцати лет опыта. Я так понял, что он собрался на Алевтине жениться не ради ее прелестей, а из-за денег. Я разве мог возразить, пусть их, она мне не подруга. Только зачем меня обижать, даже оскорблять? Лишь потому, что он был большим, а я рядом с ним казался совсем маленьким? Вот я и выставил его за дверь. С синяком под каждым глазом. Ремонт потом, кстати, на свои деньги делал. Он лбом стекло выбил. А Алевтина за друга обиделась и предложила мне уволиться по-хорошему, как она сказала. Я уже и место себе новое подыскал. А она с кавалером своим разругалась и сама его выставила. Он тогда за ее подругой приударить попытался. Ошибочно признал себя неотразимым. Вот Алевтина Николаевна его и прогнала. С помощью той же подруги. Почти так же, как я. Насчет синяков гарантии дать не могу, не наблюдал лично. Но дверь в комнате он тоже, как мне рассказали, лбом вышиб. Она же бешеная иногда была. Могла, чего доброго, и покалечить.
Глава четвертая
– Вот и новый штрих в портрете Алевтины Николаевны, – заявила капитан Саня. – Раньше мы о ней слышали только как об утонченной гламурной женщине, поклоннице искусств.
– Вам не рассказывали, как она, когда строили ее галерею, целую бригаду избила? Там три женщины было и один мужчина. Когда против нее дело возбудили, Алевтина от всех откупилась.
Мы с капитаном Саней переглянулись. Открывались новые черты характера Соколянской. Такая женщина вряд ли позволила бы просто так себя убить.
– Понятно, – сказала Радимова Саня. – А по какому поводу она хотела вас недавно уволить?
– О чем это вы? – Илья Константинович откровенно удивился. – Понятия не имею. У нас с ней в последнее время конфликтов не было, кроме, разве что, небольшого недоразумения. Она как-то на днях в обед заехала к нам и спросила у меня, что такое физалис. Я сказал, что это то ли орех какой-то, то ли ягода. Это все, что я знал. Тогда Алевтина приказала мне срочно добыть для нее две баночки варенья из физалиса. Я отказался, поскольку это совершенно не мой профиль. Я даже