– Зато нет нужды вдыхать одуряющий запах кабарговой струи, – ухмыльнулся Кытанах.
Досадливо взмахнув рукой, будто отгоняя комара, Мохсогол сказал:
– Знать, Сандал ушел переживать из-за упавшего ковша, раз парни дерзнули выйти в круг состязания.
– Печалится главный, – закивал головою Кытанах. – Не зря пустая гроза недавно гремела. Быть, видно, засухе… А чего бы молодым-то не потешиться в честном бою? Все ж таки праздник!
Натруженные руки жрецов скрестились на спинах в захвате. Лоб костоправа под ремешком «жеребца» быстро взмок. Лицо травника раскраснелось, но было, как всегда, непроницаемо.
– Кто кого одолевает? – нетерпеливо дергал Кытанах приятеля, прекратившего поток речи.
– Э-э, погоди, – очнулся тот. – Обнимаются пока. Абрыр, будто парень девушку, Отосута облапил. Ребра мнет, слышишь хруст?
– Заливай больше – ребра! Видать, зубами скрежещет.
Абрыр сделал неуловимый бросок. Зрители затаили дыхание – ноги замешкавшегося травника оторвались от земли… Вернулись обратно и твердо встали след в след!
Отосут удержал равновесие. Едва обретя опору, с удивительной для него прытью набросился на соперника. Схватка обернулась другой стороной: левая рука Отосута зажала шею костоправа, а правая обхватила его ногу выше колена. Абрыр неловко запрыгал на одной ноге. Начал заваливаться, уже и ступня ушла вкривь…
Не так-то просто было его сломить! Сложенный вдвое, вдруг вывернулся, крутанулся на пятке вокруг собственной оси. Сейчас вывихнет себе ногу, а то и шею… Но умник, починяющий людям кости второй десяток весен, рассчитал опасный спинной разворот. Мощная грудь напряглась и выгнулась колесом, отчего плечо Отосута приподнялось и рука ослабила хватку. Сообразить не успел, как нога пленника выдернулась из замка. Следом растрепанная голова вырвалась из-под мышки. Травник не успел еще сообразить, что костоправ вывернулся из его рук, а тот, не давая опомниться, ребром освобожденной стопы подбил Отосуту левую ногу!
С нескрываемым сочувствием ахнули зрители, и самим невольно открылось, кому из двух младших жрецов отдает предпочтенье Элен.
Отосут, не ожидавший стремительной подсечки, косо скользнул вниз, почти упал. Нет, не упал – подхватился у самой земли… Выровнял стойку!
Забывшись в восторге, народ вместо игровых «кличек» начал выкрикивать имена озаренных. Отменная получилась сшибка!
– Ничья, – перевел дух Мохсогол.
Когда в малый круг вышли последние борцы и Хозяйки сняли с них платки с каким-то особым значением, люди настороженно замолчали.
На правой щеке первого, в ремешке с гривкой, белела затянутая незагорелой кожицей молния. Значит, в ботуры был посвящен минувшей осенью. Размашистые плечи молодца взбухали буграми мышц величиною с его же чудовищный кулак, – такому нипочем удержать на себе бычью