– Но это объективно, там другие экологические нормы и хорошие цены на рабочую силу.
– Так, но это только усугубляет эфемерность нашей экономики и порождает лживых манипуляторов успокоительными цифрами. К тому же нам надо учесть фактор европейской валюты, она становится куда более весомой, поскольку ее философия – из старых традиций… А с учетом новых систем европейского энергосбыта из России, мы теряем концепцию снабжения третьих стран из арабского мира и наши затраты по контролю за ней… Все это ударит по доллару. К тому же нельзя забывать об угрозе появления третьей валюты, азиатской. Если это будет юань, его обеспечение несомненно привяжется к реальному производству, и он будет весьма привлекателен.
– Ресурсное и стратегическое объединение Европы – не только угроза доллару… Это повсеместное ослабление всех наших позиций.
– А вам не кажется, что слишком много сил и средств мы отвлекаем на внешний мир? Не стоит ли нам уделить больше внимания собственной территории? В конце концов, общеконтинентальной…
– Это хороший предвыборный лозунг. Но и не более того. Торможение внешних процессов чревато созданием для нас будущих непреодолимых препятствий. Вот там-то, извне, нам необходимо ежечасно подогревать наши виртуальные иллюзии процветания. И если те, кто вкладывает в данный сектор средства, начнут их оттуда выводить, грянет коллапс. И ни с какой «великой депрессией» он несравним, если учитывать нашу доминирующую роль в планетарном масштабе.
– Нам нужен прорыв. Иначе мы потеряем страну.
– Я не вижу возможности резкого прорыва в экономике. К тому же он – не панацея от всех нацеленных на нас копий… Здесь нужен неожиданный политический элемент.
– Предтеча значимых положительных перемен – это война…
– В том или ином смысле?
– Естественно. Агрессия уместна лишь как ответ на угрозу. И если создавать угрозу, примитивных конструкций следует избежать. Проект должен быть парадоксален, но убедителен.
– Я думаю, это далеко не праздная мысль.
МАКСИМ ТРОФИМОВ
Привал устроили в небольшой лощине, повалились, ощущая гуд в ногах, на сырую травку и некоторое время не произносили ни слова. Заодно напряженно прислушивались: не скрипнет ли ветка, не идет ли за нами враг?
– Шашлычка бы сейчас, – произнес я, сглотнув голодную слюну.
– С винцом кисленьким, – поддакнул мне Рогальчук, отвинчивая крышку с походной фляги.
– По пути есть одно село, – лениво доложил один из соратников. – И овчарня там имеется. Под вечер можно наведаться. Стены из гнилых досок, акцию проведем молниеносно…
– А потом с бараном в часть попремся? – спросил я. – Или на поводке его поведем?
– Ша! –