Из достопримечательностей я отметил дом отца Троцкого.
Орхоелейный фон Штоф был чем-то сильно недоволен. И запертая по причине всеобщего выздоровления больница, и дома под пожар ему не понравились. Не приглянулась и перспектива. Все были огорчены.
Но за столом оживился. Глубинка его живила. Он произнес тост:
– Понимаете, – сказал он, – глубинка чиста и невинна в хорошем смысле. Здесь люди не испорчены душой, здесь они сходятся не чтобы поебаться, а чтобы продолжить род. – Мэтр немного подумал, все за столом напряженно ждали. – Хотя, конечно, можно и поебаться! – смилостивился мэтр.
Юрей уже проведал и городской обед с мэром отменил. Правда, не сам обед, а только мэра. И лично не явился в знаменитое и злачное кировоградское место «Джунгли», остановились в гостинице имени местной футбольной команды и отправились на точку. Там я немного потанцевал под песню «Алена даст».
Наше застолье было слегка испорчено сходкой воров в законе, которая там параллельно происходила. Мы быстро эвакуировались к месту проживания, хотя без некоторого рукоприкладства не обошлось. Мэтра мы в «Джунглях» потеряли и долго искали потом. Я ушел спать, потому что не мог больше все это выносить, оставаясь трезвым. И напрасно, я многое пропустил. К утру фон Штоф приехал, а за ним – автобус с блядями, которых выстроили строем и придирчиво выбирали. Охранник вежливо попросил заводить их с черного хода, потому что стояли камеры наружного наблюдения. Я все это, к сожалению, пропустил. Впрочем, остальные тоже остались в сомнительных ощущениях, ибо, как они выразились, грехопадение состоялось по полной программе, а вот грехостояния не вышло. Не видел я и того, как мои спутники уволили бармена, предварительно сбив его со стула. Зато с утра я испытывал чувство глубокого превосходства и торжества, ибо сказано: бодрствуйте, ибо не знаете, когда.
Дом сожгли поближе, когда уже вернулись в Киев.
С утра нам пришлось спешно бежать.
Философский разговор
Время идет, и я понемногу переосмысливаю украинские события.
Сокращенному кругу лиц было рассказано, в частности, о небольшой вечеринке в кировоградском кафе, где были задеты чувства и интересы местных авторитетов. Один из наших творческих людей поставил им на столик шампанское и увел блядей. Так и было, один в один.
И у меня состоялась небольшая беседа на улице, с одним человеком.
Теперь, по истечении дней, я смотрю на нее иначе. Наивный, я и не думал о криминале.
Тогда мне показалось, что этот человек просто непоправимо туп, а вдобавок еще и напился. Большой тугодум, с малоподвижной мордой, которую будто вытесали затупленным топором; не первой молодости, предпочитавший делать долгие паузы в диалоге.
Он обратил мое