Шеварднадзе велел нам не трогать полицию. Прокуратуру он тоже считал своей вотчиной. Полицейская и прокурорская мафия были куда авторитетнее и богаче, чем судьи. Были и исключения из правил, например, глава Тбилисского апелляционного суда или заместитель председателя Верховного суда, настоящие мафиози. Но в целом судей никто всерьез в Грузии не воспринимал. Многие гражданские дела решались с помощью воров в законе. На уголовных делах зарабатывали прокуратура и полиция. И только дела людей, за которых некому было заступиться и дать взятку, доходили до судей.
Словом, Шеварднадзе разрешил нам заняться судьями. Мы разработали закон, позволявший заменить 100 % судей, и создали совет юстиции, в который вошел и я как член парламента. У реформаторов было там большинство. Председательствовал Шеварднадзе, но он особо не вникал в детали. И я этим воспользовался. Шеварднадзе хотел выглядеть реформатором и раз в пол-месяца проводил совещания. Это давало мне возможность сказать, что мы выполняем волю Шеварднадзе.
Мы объявили экзамен для судей. Судьи начали устраивать протесты. Все они были двоечниками, шансов сдать экзамен у них не было, потому что они подбирались совершенно по другим критериям. Мой прадед заведовал кафедрой юридического факультета Тбилисского университета, и еще в его времена в судьи шли самые слабые выпускники. Те, кто учился лучше, устраивались в прокуратуру, иногда в милицию.
Судьи протестовали против экзаменов, а общественники-активисты – против судей. Они устроили большую акцию, на которой жгли изображения судей – главных коррупционеров. Для коррупционеров это было жуткое зрелище. Но им пришлось подчиниться, потому что Шеварднадзе идею экзамена поддержал.
Вопросы нам составляли 30 профессоров, которым мы не рассказывали, зачем нам это нужно. Барбара Сван, работавшая в американской ассоциации юристов, помогла нам найти американские деньги для этой реформы. Экзаменационные билеты мы напечатали в английской типографии, чтобы ни у кого к ним не было доступа. Отпечатанные билеты торжественно доставили из Англии на самолете. Экзамены транслировались по телевидению в прямом эфире. Вопросы и ответы были электронные: 10 вопросов и возможные варианты ответов. Экзаменуемые выбирали вариант ответа, и это происходило у всех на глазах.
На первый экзамен никто из действующих судей не пришел, зато пришло очень много молодежи. Мы объявили, что у судей будет зарплата 500–600 лари, что тогда составляло около 400 долларов – очень неплохие деньги по тому времени.
Желающие сдать экзамен выстроились в очередь. У нас в комитете работал младшим специалистом юрист, который снимал крошечную комнатку, которую нельзя было даже назвать квартирой: полуподвальное помещение