Помня о том, как развязно и недружелюбно повели себя слуги в тот раз, когда мне пришлось идти на кухню без сопровождения дядюшки Абсалома, я жалась к стене, когда видела кого-то из челяди, и не решалась обратиться с вопросами даже к самым безобидным на вид тетушкам. Мое скромное платье не слишком-то смягчило сердца прочих служанок – я все еще была выскочкой и обманщицей, пусть моего дядюшку многие из них уже признали обходительным мужчиной. Но и у милейших пожилых господ водятся бестолковые юные родственнички, от которых жди одной беды, оттого неприязнь, питаемая слугами к нам обоим, постепенно сосредотачивалась на мне – наглой рыжей девице, явно вознамерившейся мутить воду и морочить головы честным мужьям да невинным сыновьям.
Именно это мне объяснил мальчишка, окликнувший меня в тот момент, когда я взялась за кованую ручку высокой узорчатой двери, показавшейся мне похожей на входную.
– Ты что творишь, рыжая? – громко прошипел он, поднырнув под мой локоть и довольно грубо оттолкнув меня от двери. – Куда суешь свой нос?
Первым моим порывом было дать затрещину нахальному молокососу, выглядевшему не старше двенадцати лет, однако скалившему зубы так, точно ему исполнилось все шестнадцать. Но, вспомнив о том, что с сегодняшнего дня мне надлежит быть вовсе не той Фейн, что может затеять драку с мальчишкой в чужом доме, я всего лишь обозвала его гадючьим хвостом и собачьим отродьем, прибавив к этому еще пару-тройку ругательств.
– До чего ж у тебя черный язык! – с притворным ужасом воскликнул юный наглец, отпрыгнув от меня и попутно скорчив несколько гнусных гримас. – У твоего дядюшки-лекаря, поди, мыла не хватит, чтобы отмыть его добела!
– Ты кто такой? – фыркнула я, уже сожалея, что не пнула паршивца под зад.
– Меня зовут Харль, – охотно ответил он, внимательно следя за моими движениями, чтобы успеть увернуться. – Люди говорят, что я болтливый бездельник и плут.
– Сдается мне, те люди довольно прозорливы, – проворчала я.
– А тебя они называют рыжей девкой, разодетой точно шлюха, и предсказывают, что ты скоро начнешь приставать ко всем мужчинам во дворце, а затем обворуешь своего бедного дядюшку и сбежишь с первым попавшимся мошенником, – невозмутимо ответил он. – Считаешь, этим словам можно верить?
– Ах ты, мелкий паршивец! – завопила я и запустила корзиной в Харля, залившегося смехом при виде моего гнева. – Да чтоб в твой грязный рот прыгнула жаба! Чтоб тебе лопнуть от водянки!
– Ох, простите, благородная госпожа! – весело кричал он, уворачиваясь от моих пинков. – Сразу и не признал в вас скромную барышню, обознался! Ваша светлость, смилуйтесь!
Я поняла, что и в самом деле веду себя скандальнее рыночной торговки, но покраснеть еще сильнее мне все равно не удалось бы. Мой чепец перекосился, из-под него выбились рыжие пряди, а ноги запутались в нижней юбке. Что бы