Грандиозность раскинувшегося перед ней лабиринта поражала. Его дальние кольца уходили за горизонт и пропадали в сизой дымке.
Роуз проверила, открываются ли окна, но не нашла ни одной задвижки. Сверившись с рисунком на ковре, она предположила, что скорее всего опочивальня Петра расположена в одной из башен того самого дворца, что выткан в центре.
«Чуть позже нужно обстоятельно изучить ковер», – решила Роуз, ведь она никогда не откажется от идеи побега и постарается найти способ вернуться домой. А пока ей нужно было найти туалетную комнату. Туда хотелось сильнее, чем пить и есть.
Вернувшись в опочивальню, Роуз заглянула в каждый угол, но ни потайных дверей, ни ниш не обнаружила, зато нашла под кроватью ночную вазу. Ваза ей понравилась – красивая, расписанная золотом. Девушка воспользовалась ею, ругая Петра на все лады.
Так и не утолив жажду и голод, и испытывая муки уже только по этому поводу, Роуз решилась заглянуть в замочную скважину. Ее мучило любопытство, что же находится за дверью, в которую запретил стучаться граф. Но к ее разочарованию с другой стороны торчал ключ. Поднявшись с колен, она уперлась в дверь лбом, прикидывая, стоит ли покричать и напомнить о своем существовании, или лучше умереть от жажды. Пусть Петру будет хуже.
Еще мгновение – и принцесса кубарем вывалилась в распахнувшуюся дверь. Та просто напросто оказалась не заперта.
Поднимаясь с пола и в очередной раз ругая Петушка, Роуз обнаружила себя в комнате, обставленной изысканной белой мебелью. Мягкие диваны составляли композицию с креслами и пуфами. В небольшом камине весело потрескивали дрова, и веяло приятным жаром. На полу лежал ковер с таким высоким ворсом, что ноги утопли по щиколотку. Слева, у витражного окна, стоял сервированный стол с двумя креслами. Запах свежеприготовленной еды вызвал у принцессы неприличное урчание в животе.
Но не желанная пища сейчас занимала ум Роуз. Принцесса злилась: у камина стояли два одинаковых дивана, украшенных горой подушек, и на каждом спокойно мог разместиться крупный мужчина. Даже ножки не пришлось бы поджимать!
– Так зачем же ты, Петушок, мучился сам, а потом и меня заставил полночи крутиться на неудобном кресле? – задала она вопрос несуществующему собеседнику, но на всякий случай оглянулась. Вдруг Петр выпрыгнет откуда-нибудь из шкафа и опять потащит ее душить за ласковое «Петушок»?
Голодный спазм напомнил ей, что на полный желудок