Она отдаст миру свои. С одной единственной целью – освободиться.
Освободиться от того, чем каждый день прибавлялась ее грустная писательская коллекция, – от слез, от криков, от непонимания, от недосказанности, от переизбытка чувств, от нелюбви. И в то же время от любви и дурацких надежд на нее. Освободиться от текстов, живущих в ее девичьей памяти, в ее мягкой душе и на переполненном жестком диске ее серебристого Maка. Это было очень важно и не могло больше ждать. Она должна была рассказать.
Глава 4
Тошнота
Страшно хотелось творога. Белого, жирного, купленного вчера в «Жуковке Гурмэ». Я отправилась на кухню. Может быть, и неправильно употреблять чай с молоком после двух бокалов красного сухого вина, но очень хотелось. Вместе с творогом. Наложила, налила горячего крепкого чая. Съела две ложки творога со сметаной – вкусно очень. И вдруг услышала крик. Кричали из спальни. «Ой, блядь, ой, как же больно!». Муж. Пьяный. Полчаса назад вернулся из «Перца» с нашим приятелем Мишей, с тем, что на Мерседесе и с охраной. Миша трезвый, а наш… Выпили еще две рюмки. Миша уехал, Валера тоже – в спальню. Думала, что уснул уже. Куда там.
Крик повторился. Я нехотя встала из-за стола, очень уж не хотелось расставаться с плошкой творога и чаем. Дверь в спальню была закрыта. Валера стоял на коленях перед кроватью и громко причитал. Нога его правая выше колена была здорово ободрана – ударился со всей дури о кровать, когда шел в темноте из ванны. В комнате стоял тошнотворно кислый запах. Я сразу даже не поняла в чем дело. Подойдя ближе, чтобы помочь В. подняться, увидела страшное.
Сколько раз я ловила себя на мысли, что жизнь и книги – одно целое. Что все, о чем пишут люди, умеющие складывать слова, это все есть вокруг. И если раньше ты не видел, не слышал или не замечал деталей, то, стоило тебе прочесть об этом, как ты почувствовал, что открываются глаза, и нюх обостряется. И все печатное начинает происходить с тобой. Рю Мураками написал «Все оттенки голубого». Ужасная книга. Не понимаю, что в ней такого особенного, заставившего говорить о себе. «Новое слово», «открытие»… Про наркоманов, про кровь, про таблетки с трудно произносимыми названиями, про огромные члены чернокожих, про засосы, про сперму и про бесконечно кислый запах блевотины. На каждой странице. С подробностями, с деталями. До тошноты. До рвоты.
Ее-то я увидела, бросив взгляд на изголовье кровати, возле которого на деревянной тумбочке всегда лежала гора книг, журналов и газет. Все, включая пуховое одеяло, подушку в свежей наволочке, простынь и наматрасник, было розового цвета, в котором застряли кусочки красного. То ли капуста, то ли свекла. На полу желтого коврового покрытия уже не было, было что-то неопределенного цвета, но определенного запаха. Тумбочка была уляпана, книги тоже. Огромное вонючее море.
– Какая же