– Эммаусс проехали, – сообщил папа Боря, не поворачивая ко мне головы. – Подъезжаем к Твери.
– Народу-то, народу, – сказала я, оглядываясь по сторонам, – откуда они все взялись?
Присмотревшись, я поняла, что большая часть машин стоит вдоль обочины с включенными фарами, опущенными окошками и даже распахнутыми дверцами, что некоторые из них пусты, и водители прогуливаются рядом.
– Почему они стоят? – спросила я, но тут же увидела сама, что эта бесконечная, разномастная вереница автомобилей – не что иное, как длинная, в несколько сотен метров очередь к стоящим по обеим сторонам дороги автозаправочным станциям.
– Не хотел бы я быть сейчас в этой очереди, – сказал папа. – Ты посмотри, сколько московских номеров. Тут и маски, наверное, никакие не помогут.
Стоило последней заправке остаться позади, как дорога изрядно опустела; мало кто из двигавшихся с нами в одном направлении мог позволить себе роскошь проехать мимо. Несмотря на это, ехавший впереди Сережа вдруг резко сбавил скорость, а следом притормозили и мы. Прямо перед нами широкая трасса раздваивалась, и редкий поток автомобилей загибался налево, а правый ее рукав, ведущий в центр города, оказался перекрыт знакомыми бетонными балками, за которыми стояла ярко освещенная придорожными фонарями приземистая бронированная машина на широких колесах, похожая на толстый зеленый кусок мыла с острыми краями, а над дорожным указателем возвышался огромный желтый плакат: ВНИМАНИЕ, ВОДИТЕЛИ! ВЪЕЗД В Г. ТВЕРЬ ЗАКРЫТ. ПРОДОЛЖАЙТЕ ДВИЖЕНИЕ В ОБЪЕЗД – 27 КМ.
– Вот, значит, как, – задумчиво произнес папа, когда те, кто ехал перед нами, наконец насмотрелись на кордон, и мы снова набрали скорость. – Хорошо придумали, молодцы. Интересно, пропустят ли нас дальше. Объезд объездом, но мост-то через Волгу все равно в черте города.
– Не могут же они перекрыть федеральную трассу, – сказала я. – Вы представьте только, если в этом месте закупорить дорогу, тут такое начнется.
– А вот мы сейчас и посмотрим, – отозвался он, нахмурившись.
Желтые плакаты – такие же, как тот, первый, встретились нам еще несколько раз; они торчали по правой стороне дороги на всех съездах, ведущих к городу, и под каждым белели уложенные поперек куски бетона, за которыми ждали молчаливые, неподвижные военные машины. Мы миновали два или три таких съезда и впереди наконец показались городские кварталы; дорога была свободна,