– Здравствуй, Дракон, – Вишневецка лишь на какую-то долю секунды замешкалась с ответом. – Нет, сейчас ничего неотложного. Я тебя слушаю.
– Славушка, у меня тут гость из твоей вотчины. Случайно обмолвился, что ни разу не слышал Божену. Она точно не давала там гастролей?
– Насколько я знаю, нет. Сейчас проверю, – и после короткой паузы Вишневецка подтвердила: – Нет, не давала.
– Это неправильно, Славушка, – покачал головой Майзель. – Нужно, чтобы она непременно побывала там ещё до Рождества. Ты позвони ей, ладно? Пусть подготовится, проверит репертуар – несколько народных песен обязательно следует спеть. Если потребуется что-то изменить в расписании – пусть поменяет, скажи, я очень прошу её съездить. Хотя бы в Столицу, а остальные города – как получится. Хорошо?
– Я всё сделаю, Дракон.
– Отлично. Ну, до связи. Держись там, дорогая.
– Спасибо. До связи, Дракон.
Орлой известил о завершении звонка. Корабельщиков вздохнул и пробормотал:
– Великий вождь товарищ Ким Ир Сен прибыл в Пусан и осуществил руководство плотиной на месте.
– Позвонил в Пусан.
– Да какая разница?!
– Дюхон, да это же обратная связь. Возникла – и тотчас сработала. Я – всего лишь средство коммуникации. Ну, в данном случае.
– А, ну да. Понятно. Слушай, – Корабельщиков вдруг осознал, что они едут вдвоём – никаких машин сопровождения, ничего. – Неужели ты один приехал? Без охраны?
– Какая охрана, Дюхон, – рассмеялся Майзель. – Я ужас, летящий на крыльях ночи – кто меня остановит?
– Да, точно, – кивнул Андрей. – Ясное дело, никто.
Шоссе А6 – Е50. Март
Глядя на размазанные силуэты проносящихся мимо элементов пейзажа, Корабельщиков осторожно осведомился:
– А обязательно так лететь?
– Обязательно. Не бойся, Дюхон, доставлю живым и невредимым.
– Хотелось бы верить. Почему ты так мчишься туда? Что там тебя ждёт? Или кто?
– Там – мой дом, дружище, – Майзель посмотрел на него, и Андрей понял: это – всерьёз. – Моя сказочная страна и мой волшебный город. Там – мои люди, которых я сделал гордыми и счастливыми. Там – мой король и моя королева. Там – моя жизнь, которую я живу второй раз.
– Их ты не сожрал? И не выплюнул?
– Нет. Я их спас.
– От чего, если не секрет?
– От честной бедности. От доли побирушек на побегушках у Штатов и Евросоюза. От участи грантососов и «демократии переходного периода». От эмиграции и эскапизма. От первоклассной литературы, которая никому не нужна, потому что нечего есть. От пушеров[16], как две капли воды похожих на своих «кумиров» – в косынках, украшенных золотыми велосипедными цепями и штанах с ширинкой до колена. От пьяных слёз о неудавшейся судьбе. От приграничной проституции