– Ну, и что потом с этими организованными массами делать? Криками толпы заставить уйти плохих правителей и призвать хороших?
На такие вопросы ответов у Новодворской я не получил. Это не означает, разумеется, что их нет у других лидеров ДС, с которыми я не встречался. Это всё лишь впечатления именно о Новодворской, с которой были солидарны Царьков и другие молодые ребята, присутствовавшие тогда.
Среди «приличной публики», то есть среди сколько-нибудь известных деятелей советской творческой интеллигенции членов ДС нет, да, пожалуй, и сочувствующих (открыто, по крайней мере) не много найдётся. Об этом Новодворская говорила с горечью:
– Наша интеллигенция предпочитает играть роль болельщика на соревновании – ДС против КПСС. Своим личным спокойствием и положением ни один, если он хоть чуточку известен, рисковать не хочет.
– А Сахаров? Коротич?
– Андрей Дмитриевич, конечно, святой человек. Но он выступает сугубо как личность, вне всяких партий. Коротич считает, что он и так делает всё, что может. Даже наши правозащитники, старые бойцы вроде Ларисы Богораз, не желают заниматься политической деятельностью как таковой, предпочитают индивидуально бороться за права человека, а не против КПСС как правящей партии. Вот если бы Вы стали директором института (а я сказал, что собираюсь участвовать в выборах директора ПГИ), а потом взяли бы и вступили в ДС, – это было бы просто здорово! – размечталась Новодворская. – Вы представляете – директор академического института и член ДС!
– Но это не входит в мою предвыборную программу, – осторожно возразил я ей. – Не могу же я обмануть тех, кто выберет меня (если выберут), пообещав одно – какие-то научные задачи, и отмочив вместо этого номер, который этим научным задачам может повредить. Впрочем, что об этом сейчас говорить: выборы надо ещё выиграть, а моё отношение к ДС только формируется. Фактически это всего лишь вторая моя встреча (первая с Тереховым), мы ещё недостаточно знакомы, так что – поживём – увидим!
– Конечно, конечно, – согласилась Новодворская.
Разговор наш касался ещё многих разных тем – и отношения к марксизму, и к религии (там был приятный очень юноша – Саша Чуев, христианский то ли демократ, то ли социалист, верующий), и возможности публикации моих «мемуаров» («В чём дело? Отправляйте на Запад, там с удовольствием опубликуют, на русском, а здесь распространите – это стандартный путь»), и возможности моего выступления перед более широкой дээсовской аудиторией – с любыми предложениями, с критикой программы, например, или с чтением собственных произведений («Ради Бога, пожалуйста, с нашим удовольствием!» – но это Царьков, а не Новодворская, ей-то новоявленные идеологи, наверное, ни к чему), и я мог бы вести его сколь угодно долго, но время близилось уже к полуночи, а мне ещё предстояло добираться до ИЗМИРАНа.
Я попросил Царькова дать мне что-нибудь с собой из литературы,