Она была для меня просто пустым местом, эта Солянка – ее так называют потому, что в лыжном лагере она по три раза на дню в качестве доппитания разогревала себе кипятильником солянку из консервной банки. Еще недавно я ни секунды не задумывался о девчонке, которая сидит позади меня, и если б кто-нибудь попросил перечислить всех девочек в классе, я бы Солянку точно забыл.
Теперь все по-другому. Дело в том, что у меня в классе есть два лучших друга, Гарри и Флориан. Они сидят прямо передо мной – тоже уже все девять лет. Мы втроем – Гарри, Флориан и я – всегда все делаем вместе. Нас так и называют – «неразлучная троица».
И вот в конце января, незадолго до зимних каникул, в лыжном лагере Гарри и Флориан вдруг ни с того ни с сего решили «гулять» с Анеттой и Марион. («Гулять друг с другом» – самое дурацкое выражение, какое я знаю. Но в нашем классе все так говорят, ну и я тоже, хотя на самом-то деле с девчонками не столько гуляют, сколько сидят, стоят или лежат.)
Анетта и Марион – вполне милые девочки. Ничего в них плохого нет – разве что тесная дружба с Солянкой с самого детского сада. И только потому, что мы с Гарри и Флорианом были не разлей вода – а Марион, Анетта и Солянка тоже, – после лыжного лагеря мы повсюду рассекали вшестером. Скоро каждый в классе знал: Вольфганг гуляет с Солянкой!
Мне бы уже и этого позора хватило! Но еще позорнее то, что и сама Солянка была в этом свято уверена. Когда мы после уроков сидели в какой-нибудь небольшой кондитерской и Анетта накрывала своей рукой руку Гарри, а Марион склоняла голову на плечо Флориану, Солянка тут же распластывала свою лапищу на моей руке и пристраивала свою тыкву на мое плечо.
Понятное дело, я мог бы в два счета положить этому конец! И я даже чуток сопротивлялся. Но у Солянки – ноль чувствительности и склонность все понимать по-своему, потому что мозгов у нее не больше, чем у воробья. Она считала меня жутко застенчивым, сказал мне Гарри, который узнал это от Анетты.
Ясный пень, я уже давно понял, что спасти меня может лишь полное и окончательное бегство! Но я хотел быть вместе с Флорианом и Гарри, а те были настолько одержимы своими красотками, что без них никуда не выходили, а девчонки, в свою очередь, не расставались с Солянкой.
Где-то в середине апреля я со всем этим худо-бедно как-то смирился. И уже раза три Солянку поцеловал. А это вам не шуточки! Конечно, если б было по-моему, я бы ее даже не обнимал – ну, а куда деваться?
Целованье случалось каждый раз после кино.
Мы вшестером шли по аллее домой – все парочками. А потом Гарри и Анетта тормозили под какой-нибудь акацией и целовались, под следующей устраивали привал Флориан и Марион и повторяли все за Гарри и Анеттой, а под третьим деревом как вкопанная останавливалась Солянка и таращилась на меня своими овечьими глазами. Я судорожно нес что-то про звездное небо, искал Большую и Малую Медведицу, трепал о том, что у астрономии и астрологии нет ничего общего,