За столом сидели Левка, Клавдия Ивановна, сам Сергей Тимофеевич, а напротив – их дочь, рыжеволосая, полногрудая Ирка. Сергей Тимофеевич ел и неодобрительно смотрел на нее. Мужа дочь уже с год как выгнала, а может, он сам от нее сбежал – кто их, молодежь несознательную, разберет! Теперь Ирка неприкаянно слонялась по институту, где с подачи отца, он звонил ректору, в свои тридцать пять заведовала кафедрой филологии и, можно сказать, искала приключений. Время от времени про дочь осторожно докладывал Конопатый, представитель вездесущих Органов:
– Очень выделяется. Ведет себя вызывающе и втихаря курит!
– Курит! – охнул Министр.
Органавты ходили за ней по пятам и все фиксировали. Эти неприятные сообщения Министра очень огорчали, а самое главное, Ирка не хотела замуж. Левка прекрасно жил на попечении деда и бабки, под их заботливым крылом и почти не вспоминал про непутевую маму, а мама каждый вечер заводила серебристый «Хорьх», с красным проблесковым маячком на крыше (такие машины, с красным маячком, под страхом ссылки запрещалось останавливать), и уезжала на Николину Гору, в свой уютный одноэтажный коттедж, где ее поджидали такие же расфуфыренные подружки из высшего общества и смазливые мужики из интеллигенции.
«Чем они там занимаются?!» – от этих мыслей внутри Сергея Тимофеевича холодело.
– Ничем хорошим! – вздыхал он. – Ничем!
Огласки больше всего боялся Министр. Боялся, что в конце концов про Ирку, про ее вольный образ жизни доложат Ему. Глядя на непутевую дочь, Сергей Тимофеевич даже есть перестал. Что ей ни скажешь – все как с гуся вода!
– Я уже взрослая, папа, не учи! – хмурилась дочка.
«Побить ее, что ли?!» – но рука на Ирку не поднималась.
Товарищ Фадеев, бывший помощник Вожатого по особым поручениям, был назначен Редактором Государственной Газеты. Газета в стране выходила всего одна и выставлялась для прочтения на каждом оживленном углу, не считая общественного транспорта, где газетными вырезками заклеивалось любое свободное место.
– Мал золотник, да дорог! В одной Газете мы про все сразу и напишем, коротко и ясно! – говорил Вожатый. – А двадцать газет – что за бессмыслица? Раньше хоть на папиросы бумага расходилась или еще куда, а сейчас в стране никто не курит, понимают, что вредно для здоровья,