Динка прощается с детством. Валентина Осеева

куда я пойду? Он же вдовый, жинка его померла и троих сирот ему оставила. На що ж мени чужих детей нянчить? И на кого ж я Дмитро покину, пропадет он без меня, як тая былинка в поле… Ой, Диночка, голубка моя, такое мне горе от того старого черта! Повадился он к нам в хату кажну субботу. Всю зиму спокоя не было, а сейчас и вовсе никакой жизни нету.

      – А чего ж ты мне сразу не сказала, как я приехала? – удивляется Динка.

      – Матка не велела, – сморкаясь и вытирая платком глаза, говорит Федорка. – Ну, я и побоялась сразу тебе сказать. У Динки, думаю себе, закипит сердце, начнет она мою матку ругать, и нема будет кому вареники есть, а я ж их с утра лепила… – снова всхлипывает Федорка.

      Динка молча хмурит брови и усиленно качает ногой, как рассерженная кошка хвостом, и глаза у нее злые, колючие, как хвойные иголки… Но ничего, ничего, она со всеми расправится.

      – Вот что, Федорка. Я сама приду к тебе в эту субботу, и не я буду, если твой старый дурень еще когда-нибудь сунется в вашу хату… Поняла? – строго говорит Динка плачущей подруге.

      – Эге… Поняла, – бормочет, оробев от ее воинственного тона, Федорка. – Только… что ж ты ему зробишь?