Сказки для Евы. Игорь Фарбаржевич

в кабинете было душно от утреннего солнца и, резко пахло лекарствами.

      – Дверь запереть?.. – неловко спросила она у следователя.

      – Не стоит, – он понял её зажатость и браво ответил: – Я по делу!

      И тут же, подняв с пола тяжёлый портфель из крокодиловой кожи, взявшийся неизвестно откуда, поставил его на край стола.

      Анна готова была поклясться, чем угодно, даже здоровьем своих детей, что портфеля до этой минуты в руках следователя не было!

      Между тем, Товкач невозмутимо щёлкнул замком и достал из появившегося портфеля несколько листков папиросной бумаги, с напечатанным на машинке текстом.

      – Читайте! – он положил листки перед Анной, без приглашения сел в кресло напротив и, промокнув платком лицо, наконец-то окончательно стёр с него улыбку. Он смотрел отсутствующим взглядом сквозь неё, на стену где висел над Анной портрет товарища Сталина.

      …Утренние «чёрствые именины» подходили к концу. Домовой проглотил последний кусок торта «Наполеона» и запил его сладким чаем.

      – Спасибочки! – сказал он двум хозяйкам, вытирая обшлагом куртки усы и бороду, из которых торчали крошки от еды.

      – На здоровье! – ответила бабушка, на этот раз по-русски.

      А Ева с удивлением подумала, каким это образом всё, что поел Гершель, в него влезло.

      Домовой легко спрыгнул со стула. И тут Ева заметила выросший у него за завтраком животик. Он был такой большой и округлый, что походил на живот тёти Лили-Маленькой, которая ждала третьего ребёнка. Ева не выдержала и прыснула в ладонь.

      – Ты чего? – спросила её Берта.

      – У мэйдэлэ хорошее настроение, – опередил Гершель Еву с ответом. – Ну, мне пора! – Он икнул и направился к открытому подвальному люку, покачиваясь на своих крошечных полусогнутых ножках. Но, не дойдя шаг, внезапно остановился и громко хлопнул себя по лбу, отчего из-под его ладони выскочили искры. – Вот что значит возраст! – И вернулся к столу.