– Но не Архангелы.
Я не выдержала и задала вопрос, который всегда хотела ему задать.
– Почему я?
– А ты не догадываешься?
Я подошла к холодильнику и достала из него бутылку белого вина. Вытащила из шкафчика красивый бокал, мой любимый и попросила его поухаживать за мной.
– Много веков назад, – начал он, – еще тогда, я знал, что в високосный год родится девушка, через несколько столетий. Я ждал каждые четыре года и искал эту девушка по всей планете, на протяжении нескольких долгих веков, а затем нашел тебя. Ту, кто сможет читать знаки, говорить с водой, замечать ветер, видеть то, что другие давно позабыли, вспомнить ту часть своей жизни, которая была упущена из вида. Но…
– Но что? – я сидела на плетеном кресле в гостиной.
– Но я не знал, что ты будешь чувствовать меня. Не знал, что ты изберешь этот путь. Мало кто из людей не идет до конца. Ты одна из них. Ты была избрана, как и они.
Я усмехнулась; это было так по-человечески.
– Избрана? Для чего?
– Ты поведешь людей к свету, тогда, как во многих из них тьма.
– Но, я тоже черно-белая, Михаил. Я… Что я могу. Ничего. Я могу лишь писать свои картины. Могу писать тебя.
– Твои картины увидят миллионы. И со временем ты будешь писать не только меня. Ты будешь величайшим в мире художником, одним из великих, которых запомнят люди и чьи работы будут еще долгое время вдохновлять цивилизации, эпохи.
– Ты собираешься уйти?
– Почему ты звала меня? – спросил он меня, отворачиваясь от окна и поворачиваясь ко мне.
– Мне хотелось тебя любить. Я знала, что ты где-то рядом. Чувствовала тебя всегда. В какой-то момент наступило осознание того, что ты тот, кто мне нужен, кого я смогу любить. Я знала, что по-настоящему смогу любить и доверять только тебе. Я так чувствовала.
– Отец дал тебе сильное чутье. Он знал, что оно приведет тебя к себе, а меня к тебе, но мне не известно, почему он допустил этого. Я знаю, что мне нельзя здесь находиться, но сердце говорит обратно, а оно соткано из его же.
– Знаю.
– Знаешь, что? – вдруг резко ответил он мне вопросом с укором.
Скорее всего, в его вопросе не было укора, просто я восприняла его так, ведь я всего лишь человек. И зол об был не на меня, а на себя. Но я пока не понимала, на что именно.
– Знаю, что нельзя здесь находиться.
Он подошел ко мне и схватил меня за плечи. Сжал их сильно своими руками, поднимая меня с кресла.
– Если знаешь, почему тогда держишь меня?
Во мне было еще много остаточных человеческих программных реакций. Страх. Гнев. Ненависть. Злость. Гордыня. И в этот момент я старалась сказать действительно то, что было на моей душе, обнажив ее, и тем самым выразив свои настоящие чувства, что и отличало меня от меня же прежней.
– Я не могу тебя отпустить, – проговорила я, глядя в его синие глаза и обхватывая его лицо руками, – ведь я люблю тебя.
Он первый раз за все