Глава 2
Человеческая слабость
Мысли о смерти неспроста посетили божьего служителя в ночь перед операцией. Мысли о конце земного пути всегда приходят вместе с совестью.
Ни разу за шесть лет после окончания духовной семинарии отец Иоанн не терзался раздумьями о смысле прожитых лет, как в эту ночь. Впервые ему подумалось, что служба Богу стала для него обыденным делом, а сам он из православного священника превратился в опытного продавца индульгенций.
Евтеев не мог уснуть: глядел в светлый потолок, на розоватые стены больничной палаты. Пытался себе ответить на неудобные вопросы, о которых в прошлые годы не думал. Сейчас эти вопросы столпились вокруг него, как неумолимые взиматели долгов. Как посмотрит Бог на то, что его служитель имеет депозитные вклады, ездит в церковь на дорогой иномарке, которую бережёт больше, чем свою репутацию? Почему священник продолжает жить в построенном ещё до семинарии роскошном доме, похожем на средневековый замок феодала? Зачем продолжает водить дружбу с местными «авторитетами», освящая их преступное добро, а не накладывая после исповеди на состоятельных грешников епитимью2, чтобы они осознали свои ошибки?
Отец Иоанн за несколько лет ни разу не покаялся перед духовником благочиния3 в том, что прилепился к земле, не думая о Небе. Исповедовался четыре раза в год, во время постов, как многие батюшки в благочинническом округе. А зачем, считал раньше Евтеев, исповедоваться чаще, ведь он никого не убил и ни с кем не прелюбодействовал? Но в этом году, во время великого поста, священнослужитель, пересилив себя, отважился. Думал: «Любая епитимья мне под силу: читать ли каждый день больше молитв, чем обычно, помогать ли малоимущим милостыней, усердствовать ли в посте».
Лёжа на больничной койке, отец Иоанн рылся в кладовой памяти. Словно наяву, он видел себя перед духовником, протоиереем Арсением, крупным седым стариком с длинной косматой бородой и добрыми глазами.
– Еже во врачебницу пришел еси, да не уйдеши неисцеленным, – рассеянно пробормотал исповедник.
Кающийся священник вскрыл перед ним скопище застарелых грехов. Немигающий, словно остекленевший, взгляд старика остановился на духовном сыне, будто увидел протоиерей Арсений третьим глазом всю грязь грехов и ужаснулся.
Как гром среди ясного неба прозвучали слова духовника:
– Впустую Господа о прощении не просят. Изменить жизнь надо. Делом докажи своё покаяние.
Такого поворота Евтеев не ожидал. После исповеди мысли, одна неприятней другой, одолевали весь день. Что изменить в своей жизни: продать дом, машину, деньги людям раздать? Над ним будут смеяться, как над шутом гороховым. Он ещё ни разу не слышал, чтобы кто-то из священников избавился от имущества, искореняя грехи.
Отец Иоанн, конечно,