Женщина вздохнула.
– Где? – переспросила она. – Ты в помещении для обслуживающего персонала, – с этими непонятными словами она поднялась и куда-то ушла.
– В вампирском публичном доме, – помолчав, конкретизировала она из девушек, игравших в карты.
– Хотя у кэлюме это называется «закусочная», – добавил голос из угла.
Я в изнеможении откинулась на подушку.
Так значит, это был не бред?.. А что происходит? Как долго я здесь пробыла? Кто эти женщины?
Я бросила по сторонам беспомощный взгляд. Из-за плохого освещения я видела только силуэты. Продолжать расспросы не было сил. Я закрыла глаза.
Через некоторое время высокая женщина вернулась, держа в руках чашку бульона. Стуча зубами о край чашки, я сделала несколько глотков и почувствовала, что комок подступает к горлу. Женщина успокаивающе положила руку мне на плечо.
– Не волнуйся. Лежи. Экономь силы. Они тебе ещё понадобятся.
* * *
– И хотелось бы тебя порадовать, да нечем, – монотонно говорила худощавая темноволосая рабыня – «Шоколадка», как она представилась. По матово-бронзовому оттенку её кожи действительно можно было предположить, что когда-то она была смуглой. Откинувшись на измятую подушку, она курила сигарету за сигаретой. – Одно могу сказать: нам жаль, что всё так случилось. Ну, что с тобой было. Но, как бы для тебя это сейчас возмутительно ни звучало, всё же поверь нашему опыту: здесь бывает и гораздо, гораздо хуже. Мы просто тебя сейчас пугать не хотим. Поправляйся пока. И мой тебе совет: не ерепенься. Здесь все через это прошли. Пути наверх отсюда нет, это билет в один конец. Всё, точка.
Я слушала и не могла избавиться от ощущения нереальности, какого-то безумного фарса. Просто не верилось, что живой человек способен говорить такие вещи. Девушки все как одна с таким упорством убеждали меня в бесполезности какого-либо сопротивления и в том, что мне даже «повезло», что казалось, они меня разыгрывают.
– Но… как же вы можете… так жить?.. – едва слышно прошелестела я; говорить было трудно, но оставаться в неведении – ещё труднее. «Шоколадка» равнодушно на меня посмотрела.
– Тех, кто не может «так» жить, нет в этой комнате. Они умерли, – хладнокровно пояснила она.
– И… многие умерли?.. – с ужасом пролепетала я, не веря, что мне приходится произносить такие слова. «Шоколадка» окатила меня ещё одним равнодушным взглядом.
– Я здесь около полугода. За это время – только на моих глазах – убили около двухсот девочек, девушек и женщин. Искалеченных в подполе – несколько десятков. Без рук, без ног, с переломанными костями. Нам иногда жареную человечину вместо обеда подают, для устрашения. Женскую ручку или ножку в собственном соку. И следят, чтобы все съели по куску. Поняла? Я не пугаю тебя, просто запомни: в Красном доме – так называется заведение, где ты теперь работаешь – есть места похуже гостиной. Попадёшь на нижний