Я объяснил ей, что есть закон: две самовольные отлучки за три месяца – и трибунал.
– Да что вы! – она заволновалась. – Я-то что могу?
– Только вы и можете. Скажите ему, чтобы приходил только в увольненье.
– Скажу.
В каморку заглянула толстуха. Узнав, в чем дело, напустилась на Катерину:
– Я тебя упреждала! Что парню голову морочишь? И работящий, и добрый, и сирота… У, краля малахольная!..
И тут я вспомнил. Это ее мы встретили зимой, когда блуданули по дороге в учебный центр. И Гапоненко тогда спрашивал у нее про Катюху.
– Не дай загинуть парнишке, командир, – сказала она на прощанье. – Да и мы с Пальмой с ним потолкуем…
Близился уже вечер, когда я возвращался с фермы. Дорогу пересекали тени от столбов, хотелось через них перешагивать. Шел и ощущал странную близость с рядовым Гапоненко. И у него тоже любовь. И он тоже получил отказ… А я разве получил отказ? Я вообще ничего не получил. Даже крохотной записки… Уговорю старшину дать Гапоненко увольнительную на сутки. Пускай разбирается со своей Пальмой… Мне никто не даст увольнительную. Если смотреть только под ноги и не видеть ни столбов, ни маячивших впереди слабых огоньков, можно очутиться за тысячу верст отсюда. И дорога эта поведет не в село, а на берег дачной Дёмы. Там, у последнего поворота ждет меня Дина.
Вот он, поворот: стоп! Поднимаю голову. Нет ни реки, ни дач. Впереди лишь тусклые от керосиновых ламп окна. Третий дом с краю – тети Марусин, значит, и наш с Сергеем. Приду, открою дверь, Сергей спросит: «Ты чего так поздно?» «Давай начемергесимся», – отвечу я.
Мутный квадрат от окна сонно покоился на подтаявшем снегу. Я шагнул в него, собираясь стукнуть в стекло, и замер. На занавеске четко обозначилась тень. Это была не Серегина тень. Я узнал ее. Так же коротко пострижены волосы, тот же профиль.
Я метнулся к калитке, ворвался во двор, толкнул дверь и барабанил, пока не услышал хозяйкино: иду, иду!
– Приехала? – шепотом спросил я.
– Приехала. Второй час с Сережей балакают. Вино не открывают, тебя ждут.
Я шагнул в горницу и растерянно остановился у порога. Мне навстречу поднялась… Ольга.
– Здравствуй, Антилопа, – машинально произнес я и опустился на табурет у двери.
Потом мы пили привезенный Ольгой сладкий и тягучий ликер. Она весело щебетала, лопотала и облизывала Сергея, не стесняясь тети Маруси. Я смотрел на нее и не мог поверить глазам. Где та девчонка, что следила за Серегой робким взглядом? Что ловила каждое его слово и не решалась даже мало-мальски возразить ему?.. Вот и Сергей убедился, что терпение не может быть бесконечным. Потому что оно не есть природное состояние. Он же сам говорил, что жизнь течет, как того требует естество. А «естество» захотело к нему. И прикатило. И сидит, притиснувшись к нему, на кровати, терпеливо ждет, когда можно будет нырнуть под простыню… Ох, не уедет она отсюда так просто. Что ж, успеха тебе, Антилопа…
Чтобы