– А если учитель заметит пропажу?
С тех пор Володя Яценко издалека начал наблюдать за жизнью профессора Гладкова, которого, как казалось, ничего не волновало, кроме науки. О пропаже бумаг из папки Гладков ни на кафедре, ни в деканате разговоров не вел. Илья Сергеевич был человеком рассеянным. Он вообще не смотрел по сторонам, а только себе под нос и все время что-то бурчал. Его открытия двигали космическую науку, он делился радостью со студентами, и когда случайно посмотрел чуть дальше носа, то увидел очаровательную студентку Лидочку, на которой тут же женился. Лидочка быстро стала ассистенткой профессора, сопровождала его за границу и вела все дела в России. Профессор Гладков умер через пару лет после женитьбы, Лидочка впала в депрессию, а Володя Яценко, не случайно оказавшийся рядом, хорошо умел утешать девушек. Ему нужны были оставшиеся записи из папки.
Он был вообще упорным и настойчивым в достижении цели, потому что часто наблюдал, что одни воплощают мечты в реальность, а другие опускают руки при первой же неудаче. Яценко хотел быть хозяином своей судьбы, лучшим из лучших, а не ведомым исполнителем, и пусть он пока не хватал с неба звезд, он верил, что его час настанет. А пока до этого далеко, и нужно использовать не колеблясь обстоятельства и любые шансы.
Нужный момент он почувствовал сразу, как узнал о смерти Гладкова, и якобы случайно встретил в институте вдову профессора Лидочку. Завязать разговор с интересующей его особой не составило никакого труда, женщина попала под его обаяние.
Яценко знал, что ему нужны незаконченные научные работы профессора Гладкова, которых осталось великое множество. У него была конкретная цель, и если ради нее требовалось войти в доверие к десяткам «Лидочек», он бы сделал это не сомневаясь. У него ничего не было для хорошего старта, только амбиции, которые бередили почем зря и которые он собирался реализовать любой ценой. Платили за него в этом случае другие – сломанной судьбой, несбывшейся надеждой.
На процесс завязывания прочных отношений с Лидочкой ему понадобилась пара месяцев, а бумаги профессора, которые ему удалось тогда заполучить, работали на Яценко уже двадцать пять лет. Как эти четверть века ему удавалось удерживаться на плаву, известно только ему и богу. А сколько было желающих столкнуть, сдвинуть его, уменьшить заслуги перед отраслью. Где они теперь? Ау!
Он периодически рассуждал о том, что скоро уйдет на покой, и со смехом наблюдал, как начинает возню его окружение, как жуки в банке.
– Что будете пить? – Красивая стюардесса прервала его воспоминания и стояла совсем близко, были видны синие пульсирующие венки на нежной шее.
– «Хеннесси», и побольше. Еще лимон.
Стюардесса улыбнулась, ей был знаком этот тип пассажиров – статусные видные мужчины, боящиеся летать на самолетах. Коньяк был хорош, он знал толк в напитках.
– Вам стало легче? –