Суворовец – гордость Отечества. Анатолий Петрович Криворучко

условиях целых три года. Именно здесь в 1950 году состоялась свадьба Зины и Ивана. Меня, к сожалению, из-за возраста к столу не приглашали. Переживал, чтобы мне оставили молочный кисель, который тогда входил в моду. Напрасно я волновался, так как Зина на следующий день угощала меня не только киселем, но и винегретом, поджаренными варениками с картошкой. Кстати, в 40-е и 50-е годы ХХ века после пребывания у кого-либо в качестве гостя долго обсуждалось меню. Главной темой было, а чем угощали хозяева, и нужно было подробно рассказывать обо всех блюдах. Конечно, все было более чем скромно, ничего изысканного на столах не было и не могло быть. Тем не менее всех интересовали подробности.

      В конце 1950 года маме дали однокомнатную квартиру по ул. Советской, дом 42, а затем этот дом получил номер 26. Дом стоял напротив городского рынка. Вспоминаются базарные дни, особенно воскресные. Сотни лошадей с повозками приезжали со всего Уманского района, и ни одной машины. А теперь, как увидят лошадь, то все сбегаются посмотреть на это самое красивое животное. Все поменялось в связи с технической революцией. Помню, как мы с мамой и семьей начальника Уманского гарнизона на автомобиле М-20 «Победе» поехали на родину родителей в село Роги Уманского района Черкасской области. Вся деревня пришла смотреть на автомобиль. Я гордо сидел в машине, и было видно, как сотни мальчишек мне завидовали.

      Несмотря на то, что у нас появилась небольшая квартира, мы радовались ей. Главное ее преимущество заключалось в том, что она была светлая, сухая, а окна выходили на южную сторону. Мы стали забывать о плесени, которая стала причиной моего заболевания туберкулезом. Теперь нас было уже 7 человек. Спали на полу, как и прежде, но были счастливы. Как в этой обстановке Зина смогла родить сына Владимира, до сих пор не пойму. Именно Зина повела меня в районную детскую поликлинику, где и обнаружили мою болезнь. Почувствовал что-то неладное, когда сестра вышла от врача со слезами на глазах. Вся семья принимала участие в моем лечении. Мама выкраивала для меня средства, чтобы покупать мне масло, сыр, белый хлеб. Мне было неудобно кушать эти «деликатесы», но никто меня не осуждал, понимая необходимость такой привилегии. Именно Зина сопровождала меня и группу больных мальчишек в противотуберкулезный санаторий в поселок Ворзель Киевской области. Это был 1949 г. Когда прибыли в Киев, то там впервые я увидел трамвай. Он меня так заинтересовал, что, не предупредив сестру, побежал к нему, чтобы рассмотреть с близкого расстояния. Как переживала Зина, обнаружив мое отсутствие. Как я могу ругать Советскую власть, которая предоставила мне все возможности для лечения? В санатории были прекрасные условия. Кормили так, что иногда мы просто отказывались от еды. Воспитатели не разрешали нам покидать столовую, пока мы все не съедим. Продолжительность лечения была полтора месяца. Однако некоторых оставляли на второй срок по медицинским показаниям. В такую группу, к моему огорчению попал, и я. Через год Зина привезла меня снова в этот же санаторий,