Приговор приведен в исполнение. Сергей Зверев

но уйти не успел.

      – Эй, землячок! – Калмык в наброшенном на голое тело махровом халате стоял, облокотившись о дверной косяк.

      – Ты меня? – по-русски спросил Святой.

      – Шпаришь по-нашенски! Это в жилу! А я просек в момент, если бодягу Алкину выдаешь, значит, зема!

      Развевающийся халат не скрывал его наготы. Быстрым шагом Калмык прохрустел по гравию дорожки, примял траву газона. Подойдя, он панибратски, небрежным жестом поприветствовал Святого.

      – Слушай, братан, тут такая лажа выходит… – с шепелявым присвистом забормотал Калмык. – Видел, какую мадонну я цапанул?

      – Видел, – кивнул Святой.

      – Выпендривается, сучка. Отказывается без резинки перепихнуться. Вопит по эйдс… про СПИД, значит! – Растопырив пятерню, Калмык почесал пах.

      Святой огляделся и деликатно посоветовал:

      – Ты бы прикрыл хозяйство, а то выставил аппарат на всеобщее обозрение. Дети кругом…

      Никаких детишек перед виллеттами и в помине не было, но мужчина послушно запахнул полы халата.

      – Приятель, не в службу, а в дружбу слетай за гондонами. Тут автомат за углом стоит… Извини, что напрягаю, но такой расклад паскудный, что мне из номера отлучаться ну никак нельзя и подругу неотоваренную отпускать жаль! – растягивая гласные буквы, с приблатненным акцентом тараторил Калмык.

      Несмотря на жаргон, он явно не принадлежал к касте «братков». Его наблатыканная феня показалась Святому искусственным, плохо заученным текстом. Прошедший тюремные университеты, Святой мог распознать, для кого жаргон стал родным языком, единственным способом общения, а для кого притворством, подстраиванием под чуждые стандарты зоны.