Святой не привык полагаться на случай, на русское «авось» или «Бог не выдаст, свинья не съест». Жизнь научила его, что все предусмотреть невозможно. Он немало повидал ловких, изворотливых людей, двуличных подлецов, не сомневающихся в своих умственных способностях. Большинство из них плохо кончили, так и не перехитрив судьбу или угодив в расставленные ими же самими капканы. Самый ловкий расчет оказывался безуспешным и зачастую сводил хитреца в могилу.
Выполняя роль экскурсовода четы Бодровских, Святой возил любознательную пару осматривать руины поместья знатного римского патриция. Девушка из археологической экспедиции, ведущей раскопки, показала туристам последнюю находку – мраморную плиту, где была изображена попавшая в бурю галера с сорванным парусом и под ней надпись, обращенная к богу морей Нептуну: «О Бог, ты спасешь меня, если захочешь, а если захочешь, то, напротив, погубишь меня; но я по-прежнему буду твердо держать мой руль».
– Замечательный рецепт на все случаи жизни, – сказал тогда Святой. – Я уверен, что мореход причалил к родным берегам.
– Кажется, вы достигли тихой гавани… – фальшиво улыбнулся Платон Петрович.
– В гавани тоже штормит…
С двумя новоселами виллетты номер четыре Святой познакомился мимолетом. Обычно домики, и особенно газоны перед ними, требовали постоянного ухода. То клиенты жаловались на шум цикад, то на скрипящие дверные петли или перекошенные жалюзи, то барахлил кондиционер. Святой брал мелкий ремонт на себя, что весьма импонировало бережливому англичанину.
Двоица, державшаяся особняком, претензий не предъявляла. Они вообще редко покидали виллетту, сидели в четырех стенах, как мыши в норе. Пустопорожних разговоров не вели, изредка, когда спадала полуденная жара, барахтались на мелководье городского пляжа. Там их и присмотрел Святой, опознавший соотечественников по редким репликам, обрывкам фраз, матерным словцам, вворачиваемым по поводу и без.
Примерно одного возраста, роста и комплекции, они разнились шевелюрой, цветом кожи и разрезом глаз. Один, черноволосый с угреватым лицом, был или киргизом, или скорее калмыком. Второй был флегматичный славянин, вечно что-то жующий, с рыжеватыми патлами, курчавившимися у висков конопатого, с выпуклыми глазами лица.
Калмык и Лупатый, как прозвал парочку Святой, вели почти монашеский образ жизни, если бы не проститутки. Услугами жриц любви они пользовались на всю катушку, точно племенные быки-производители, вырвавшиеся из стойла. Особенно свирепствовал калмык, менявший партнерш каждый божий день. На этой почве и произошло