Было и еще кое-что, что меня заинтересовало: я никак не мог сообразить, кто к кому обращался. Когда они говорили о себе или друг друге, это было понятно. Когда Лив говорила об Иро, с этим тоже вроде было всё ясно. Но вот когда эти двое время от времени обращались к кому-то четвертому, чье имя не упоминалось…
«Их знакомый? Друг? Коллега-ученый? – Я осторожно принялся вертеть лист в своих бледных руках. – Да и один ли это человек или их было несколько? И почему я решил, что они ученые? А… а вот это косвенно следует из этих отрывков, – убежденно сказал я себе. – Жаль, по этим двум записям полную картину не составить… А может, ее не составить потому, что я не могу адекватно оценивать происходящее?.. Как бы то ни было, эта пара явно была под гнетом какого-то тяжкого переживания. Впрочем, это не мешало им рассуждать о своих усилиях, направленных на… на…»
Тут я немного растерялся, не зная, как именно назвать или охарактеризовать то, чего добивались Кенис и Лив. Похоже, они пытались покончить со всем раз и навсегда. Думать об этом мне не хотелось: я хотел, чтобы мир во всех своих проявлениях – существовал.
«Но кто же они такие? Безрассудные ученые? Опасные безумцы? Или же это просто одержимые и местью, и любовью несчастные люди? – нахмурился я. – А если… а если они и то, и другое?..»
От последней мысли мне стало совсем не по себе. Кем бы они ни были, они определенно были готовы на всё. И, если я правильно понимал их запечатленные на бумаге посылы, они явно при этом сильно и непрерывно страдали.
Не имея более других мыслей и занятий, я решительно встал, насколько мне позволяла моя слабость. Бережно положив запись Лив на стол, я нежно погладил эти чужие и одновременно далекие воспоминания. Затем, тихо шаркая, я направился к выходу из комнаты.
Новые повороты меня почему-то очень беспокоили, словно за углом меня могло ожидать нечто столь ужасное, что и вообразить было невозможно. С этим предубеждением я аккуратно – только бы не упасть! – выглянул в новый коридор. Его правая часть обрывалась влажной кладкой, тогда как его левая представляла собой небольшой арочный туннель из массивных булыжников, в конце которого яростно сияло огненное око Солнца, безжалостно рассекавшее тени.
Увидев меня, Солнце, к моему изумлению, умерило свой пыл и тактично отплыло в сторону, оставив после себя залитый небесными лучами ход.
«Мне… мне это не показалось?.. – растерянно сощурился я. – Показалось… Словно крыса в лабиринте – должен идти по единственно доступным проходам! И еще неизвестно, что меня ожидает: лакомый сыр, конец пути или коварная ловушка».
Внезапно обильное и вязкое слюноотделение цепко вцепилось в слабое место моих рассуждений – сыр.