Я посмотрел в комнату и, переждав желто-зеленую слепоту, вызванную более приглушенными тонами, увидел, что отпечатки чьих-то лап уже почти высохли. Значит, в комнате что-то действительно было прямо перед моим пробуждением…
Оторвавшись от трудоемкого изучения убранства комнаты извне, я, болезненно морщась, попытался охватить взором всё здание целиком. Им оказалось огромное темно-коричневое строение, казавшееся почти желтым из-за упиравшихся в него лучей Солнца; разогретое тело строения щедро украшали зевы бойниц и витки башен. Всё это покоилось на поднимавшемся из пенного моря скальном выступе. Высота была внушительной. Неторопливые барашки волн, что медленно огибали темные от влаги обломки скалы, были едва видны. Я дернулся от возникшего головокружения.
«Надо попытаться пойти по следам», – наконец сообразил я.
Вернувшись в комнату, я понял, что данное стремление было напрасно в своей недалекой наивности: отпечатки лап окончательно высохли, оставив после себя лишь едва заметные розоватые пятна.
«Это ничего не значит, отсюда все равно только один выход», – трезво рассудил я, размеренно направляясь в сторону лежака, с которого совсем недавно поднялся.
Подойдя к лежаку, я внимательно перечитал запись еще раз, после чего бережно и трепетно положил ее под подушку. Я должен найти ответы… Осторожно ступая босыми ступнями между осколками и разбросанными вещами, я двинулся в сторону сыро поблескивавшего прохода.
Спуск вниз был достаточно темным, чтобы вынудить меня упереться бледными руками в его скользкие стены. Еще он был достаточно пугающим, чтобы добавить к уже имевшемуся дискомфорту свежее чувство, обдающее горячей испариной, – боязнь темноты.
«В ней же никогда ничего не было, – озадачился я, замирая в последних отголосках света. – Просто люди сами себе суеверно придумывают страхи, которые бы лукаво покоились в этом черном кружевном подоле… Суеверие… Это вера в приметы? Это основа страха темноты? Действительно ли ее я страшусь?»
Начав робкое движение вниз, я удивленно понял, что боялся не саму темноту и не ее мрачного содержимого. К моему недоумению, истоком моего страха оказались гладкие и покатые ступени, стоптанные до состояния ребристой горки, спуск по которой внушал лишь одну мысль: «Не упасть и не покатиться невесть куда».
«Любопытно, я действительно так много понимаю или это просто кем-то или чем-то вкладывается в меня? Столько вопросов… – сокрушенно качнул я головой. – Но в чём же заключается этот самый страх темноты?»
В моих размышлениях возникла пауза, и она едва не ввергла меня в состояние стягивающего смятения. Наконец я сообразил, что страх темноты заключается в том, что я чего-то не вижу… придумывая себе различные неестественные и нереальные вариации этого самого чего-то. Внезапно мне показалось, что темный проход, по которому я спускался, просто проглотил меня. Я ощутил себя ослепленной тьмой