– Ничего. Зато потом желанное дело будет в руках. И себе, и родителям – гордость и отрада… Ну, за ваши успехи, за отдых! – Анастасия Семеновна опрокинула в рот стаканчик.
Светлана отхлебнула глоток темно-фиолетовой настойки, подержала во рту, словно полоская зубы, и нехотя проглотила.
– Фу, ерунда какая. Никогда не буду пить, – тихо, будто сама себе поклялась она.
– Некалась девка, что замуж не пойдет… – недоверчиво буркнула Анастасия Семеновна и повернулась лицом ко мне, сомневающемуся. – Вот и Андрей Васильевич, сразу видно, под приглядом, с родителями живет: к ерунде этой, слава богу, не приучен…
– Я в общежитии обитаю, Анастасия Семеновна.
– Что так? Работаешь, учишься, без пяти минут инженер, а угла своего нет?
– Кровать, стол есть, а больше пока не надо, – оправдался я и допил слабую настойку, которую в нерешительности держал в руке.
– Э, о том и кукушка кукует, что своего гнезда нет… На птичьих правах-то… Нет, нет, хоть махонькая возможность имеется, надо свое гнездышко заводить.
– Да мне квартиру хоть завтра дадут, – заверил я Анастасию Семеновну, желая упрочить в ее глазах свой покачнувшийся авторитет.
– А чего не взять?
– Начальство так и сказало: женись – и завтра квартиру получишь.
– Так оженись. Чего ж тут? – Анастасия Семеновна недоуменно разглядывала меня.
Я молчал.
– Ради квартиры жениться? – несмело обронила Светлана, явно заступаясь за меня.
– А дело ли шляться в холостяках? – стояла на своем Анастасия Семеновна.
– Кто шляется? Человек, сказано же, учится и работает, – уже смелее поддержала меня Светлана. – Он после института, может, куда выше пойдет. У человека, может, призвание. А у вас одно на уме: дом, жена, хозяйство.
– Это у кого «у вас?» – подбоченилась Анастасия Семеновна. – Ты сперва о себе скажи. Кончила школу хорошисткой и села на мель: ни тпру, ни ну.
– У меня совсем другое. Личные причины.
– Ага. У всякой Федорки свои оговорки.
– Вот приедет Коля… Может, на пару в институт поступим.
– Да, тогда уж вы много наинститутничаете, – грустновато усмехнулась Анастасия Семеновна.
Женщины вдруг неловко замолчали, словно спохватившись, что чересчур пооткровенничали передо мною, чужим все же человеком.
– Ой, комары кусают… Я пойду. Завтра рано на работу, – первой поднялась из-за стола Светлана.
Почти весь следующий день я провел в полном одиночестве на Боровке – маленькой, в пять-шесть шагов шириной, лесной речушке. То купался, то, лежа на песке, листал свои тетрадки-конспекты, пытаясь продвинуть хоть на сколь-нибудь незавершенную работу. Безлюдье, тишина солнечного леса должны бы, мне казалось, помочь