С проулка я свернул на широкую улицу, идущую от центра к окраине поселка. Впереди меня на песчаную дорогу нехотя вышли дородные рыжие коровы и, сотрясая тишину сердитым, каким-то беспричинно-тревожным мычанием, направились в конец улицы, в сторону леса, где, видимо, собиралось стадо.
Третий дом от края, как мне и было сказано, помечался двумя белыми деревянными конями на створках тесовых некрашеных ворот. Я подошел к ним и остановился, заслышав, как за ними, где-то в глубине двора, глухо дзинькали о подойник струйки молока. Это, наверное, Анастасия Семеновна доила корову. Я поставил чемоданчик на траву и сел рядом на узкую, отшлифованную до стеклянного блеска скамейку. От широких досок забора, от взобравшейся до чердачного окна поленницы, от охристого ворошка опилок на обочине дороги веяло спиртовым запахом древесины. К нему примешивался такой же, по-утреннему тонкий аромат перевесившихся через забор росистых бутонов сирени. Эти запахи влияли на меня подобно какой-то неслыханной радостной музыке. «Да, да! – тихонько трепетало все мое тело. – Вот то самое место, где я поработаю и отдохну».
– Ну, ступай… но, но, милая. Дай бог час добрый, – послышался за воротами глуховатый, чуть шепелявый женский голос.
Калитка отворилась, и на волю грузно вышла, задев боком дверной косяк, черная, в белых звездах крупная корова. Она нехотя сделала несколько шагов и, оглянувшись на ворота, трубно замычала, словно прощаясь с хозяйкой и объявляя себя всей улице.
– Па-ашла! – строго-ласково прикрикнула на корову вышедшая из калитки пожилая женщина с подойником в одной руке и с полотенцем в другой.
Увидев меня, не удивилась, будто я и должен был в столь ранний час сидеть здесь, на скамейке.
– Это не Андрей ли Васильевич?.. – приветливо сказала она.
– Он самый. – Я встал со скамейки и слегка поклонился.
– Меня еще вчера телеграммой из города оповестили о вашем приезде. – Женщина с улыбчивым прищуром цепко оглядела меня, словно норовя с первой же встречи оценить, что я за человек есть.
– Вот, значит, здравствуйте… будем знакомы… Ну и как?.. Найдется свободный уголок? – смущенно заговорил я, глядя на заветренное, в редких оспинках лицо хозяйки.
– Найдется. Чего ж… Вон какой домяка! Где облюбуете, там и отдыхайте.
Анастасия Семеновна провела меня в дом. Не прошло и получаса, а мы уже познакомились самым, казалось, исчерпывающим образом: рассказывать о своей, в основном уже прожитой жизни ей было вроде бы и нечего – всегда, пожалуй, стоял здесь этот рубленый дом, всегда во дворе дремал, как и сейчас, старый колодезный журавель, и десять и двадцать лет назад