Не спорю, его яростная самоотверженность выглядела со стороны очень эффектно, но была не совсем продуманным шагом. Я уже успел вернуть свой меч в боевое положение, и убийца сам с размаху напоролся на его острие. Он умер сразу, так и не издав ни единого звука, но двое других с выгодой для себя воспользовались его смертью и яростно атаковали меня. Мой меч застрял в теле мертвеца, и у меня под натиском атакующих бандитов никак не получалось вытащить его. Какое-то время мне удавалось прикрываться убитым, как щитом, но такая тактика не могла срабатывать бесконечно. Рано или поздно бандиты достали бы меня своими кинжалами, тем более, что владели они своим оружием очень даже неплохо. Я оттолкнул обмякшее тело на одного из них и резко дернул Стрекозу на себя. Меч наконец-то освободился, но на это были потрачены драгоценные секунды, и второй бандит успел нанести удар. Как мог, я попытался уклониться от него, но клинок все равно задел бок, отозвавшись в теле резкой болью.
Мое положение становилось все серьезнее. Я был один против двоих, да к тому же раненый. В том, что эти парни не новички в своем деле уже сомневаться не приходилось. Мне необходимо было свести к минимуму их превосходство, что я и попытался сделать. Кинжал оружие ближнего боя и, чтобы использовать преимущества длины своего меча, я отпрыгнул на шаг назад. Стрекоза запорхала в воздухе, не давая моим противникам возможности приблизиться, но каждое новое движение давалось мне все с большим трудом. Рана, вероятно, оказалась достаточно глубокой и болью сковывала мою подвижность. Я понимал, что долго мне так не продержаться, а поэтому нужно было решать исход схватки прямо сейчас.
Что больше всего поражало меня в этих парнях, так это полное отсутствие каких бы то ни было эмоций. Они абсолютно безразлично восприняли смерть своего товарища, на их каменных лицах не дрогнул ни один мускул. И еще это чудовищное молчание. Обычно в пылу схватки бойцы подбадривают себя какими-то выкриками, оскорблениями противника, бранью. Эти же до сих пор так и не издали ни звука. От этой пугающей тишины становилось немного не по себе. Казалось, что ты сражаешься не с живыми людьми, а с бездушными механизмами или восставшими из могилы зомби.
Но, кем бы они там ни были, а мне необходимо было биться за свою жизнь, и спасение заключалось в атаке. Я собрал всю свою волю в кулак и, стараясь не обращать внимания на боль, бросился вперед. Это был коронный каскад приемов даккерейцев, отточенный мною за годы службы в полку до автоматизма, и для бандитов он стал неприятным сюрпризом.
У любого противника можно найти слабое место. Их слабость оказалась в излишней самоуверенности. Эта парочка решила, что я слабею и почти нахожусь в их руках, а для победы достаточно будет взять меня измором. Раненный человек быстро теряет силы, значит рано или поздно он допустит ошибку, не успеет отразить удар, а то и вовсе не устоит