Гость молчал, посматривая то на саблю, то на кузнеца, то на землю, то куда-то в сторону.
– Если хочешь, я сам поговорю с гранильщиком. – Ибрагим снова бросил взгляд на навершие. – Ты прав, говоря, что это работа не для кователя металла, но и мастер по камню тут справится не всякий. Далеко не всякий… Тем не менее среди тех мастеров, с которыми я разделяю труды, есть и тот, кто перегранит тебе эти оба обломка, сделает из них два одинаковых камня. А я поставлю тебе их на рукоять с обеих сторон: накладки ведь все равно придется менять. Менять на… если захочешь… Да, если ты того захочешь, я вместо рога использую камень. Другой, совсем особый… Подожди немного, я покажу тебе…
Кузнец исчез в глубине дома, а когда снова, не так уж скоро, появился на дворе, в его заскорузлой руке был мешочек из оленьей замши. В таких держат пули, а с недавних пор насыпают новомодное зелье под названием табак. Но этот мешочек служил для других целей.
Ибрагим развязал шнурок, и на мозолистую ладонь скользнул крупный кусок янтаря, будто охваченный внутренним пламенем. В глубине яркого камня плавал пузырек воздуха, а рядом, чудесным образом перенесенная под поверхность, будто янтарь когда-то и вправду был не камнем, но древесной смолой, застыла, словно обнимая этот пузырек, крошечная ящерица. Вроде тех, которые даже в нынешнюю пору иногда приезжают, подобно непрошеным пассажирам, прячась среди досок и канатов кораблей, доставляющих товар с Тарапатама. Или Львиного острова, как его еще именуют.
Гость долго разглядывал камень и застывшую в нем навек ящерицу. Затем лицо его просветлело.
– Делай, мастер. Поступай, как ты знаешь, да сотворит Аллах твои дороги легкими. Работай, Ибрагим-уста. Я верю тебе. Ты сделаешь так, как никто другой сделать не сумеет. Спасибо тебе за надежду, почтенный кузнец, да даст Всемилостивый тебе долгие годы жизни. Клянусь, я не обижу тебя с наградой. Вот… – голос его изменился, – вот задаток. Заплатишь гранильщику и купишь, что будет надо. Потребуется – добавлю еще.
На ладонь оружейника рядом с опустевшим мешочком, только что таившим внутри янтарь, лег другой, мягко звякнувший той тяжестью, которой Аллах наделил лишь один металл.
Черкесли и девочка уже несли шербет.
После того как гости промочили горло, Ибрагим, еще немного помолчавший в раздумьях, наконец произнес:
– Два камня, которые получатся из этого топаза, будут похожи на половинки сливы.
– Сливы? – переспросил гость. – Ну, пусть будет слива…
– Скажи, почтенный, известны ли тебе свойства топаза?
– Не больше, чем прежнему хозяину этой сабли… – Ответ был двусмыслен, но кузнец предпочел истолковать его по-своему.
– Топаз – такой камень, который меняет цвет. Если камни нагревать, они часто обретают иную расцветку, это дело