Но ни один из мужских органов не был настолько большим, в этом она была совершенно уверена.
Меня обесчестят чем-то похожим на мраморную колонну! Я должна…
Она должна взять себя в руки и подумать. Как она сможет высвободиться?
Может быть, если перестать отбиваться, лорд Хэйвуд решит, что она сдалась, и ослабит бдительность? Что даст ей возможность сбежать…
Анна приказала своему телу расслабиться – и поняла, что лорд Хэйвуд вовсе не пытается овладеть ею силой. Да, он прижал ее к земле, но не двигался. И его рот всего лишь касался ее губ, не более того. Этот мужчина не получал от этого удовольствия. Он даже хмурился!
Когда маркиз заметил, что завладел ее вниманием, на его лице поочередно отобразилось несколько весьма интересных выражений. Он посмотрел на Анну, подвигал бровями, скосил глаза влево, затем на нее, затем снова влево. Он явно пытался что-то ей сообщить. Что…
Ох. Теперь, когда сердце перестало грохотать у нее в ушах, Анна тоже услышала это – точнее, услышала их.
– Этот сад ужасно зарос, Гертруда. Ступай осторожней. Здесь повсюду плющ.
– О да. Бедняжка мисс Франклин… или, точнее, мисс Фрост… совершенно им не занималась.
– Теперь она герцогиня Бентон.
Мисс Гертруда Болтвуд фыркнула.
– Да. И к счастью, в поместье Бентонов у нее будет целая армия садовников для подобных дел.
Лорд Хэйвуд освободил рот Анны. И склонился ниже, чтобы зашептать ей на ухо. М-м-м. От него очень приятно пахло. Его дыхание щекотало ей шею.
– Молчите и не шевелитесь. Думаю, нас не видно.
Он думал, что их не видно. Он не знал этого наверняка.
Конечно же, не знал. Сестры Болтвуд были от них всего в десяти футах, а то и меньше. Они могли в любой момент повернуться и все обнаружить. Голубое платье Анны легко было заметить в кустах.
Девушка застонала.
– Что это, Корделия?
О боже! Мисс Гертруда ее услышала. И теперь сестры Болтвуд…
– Пропадать, так хоть за дело, – пробормотал лорд Хэйвуд, и его губы снова накрыли рот Анны, как раз в тот миг, когда мимо пронеслась Поппи.
На этот раз он не хмурился и его губы не застыли.
Они шевелились уверенно, но мягко.
На этот раз он действительно ее целовал.
И оказался в этом куда способнее тех мужчин, которые прежде пытались поцеловать Анну. Он не брызгал слюной, словно чрезмерно дружелюбная собака, и не впивался в нее так, что девушка начинала бояться за свои губы и зубы. С ним Анна не чувствовала себя последней оставшейся на блюде булочкой, которую поспешно пытаются съесть.
Нет, с мистером Хэйвудом Анне было жарко и она чувствовала себя безрассудной. Сердце девушки теперь стучало настолько громко, что она почти не разбирала, о чем говорят сестры Болтвуд.
– Что и где? – спросила Корделия.
– Мне показалось, что-то зашуршало в кустах.
– Я не… Ох!
Раздался шорох и треск, словно старые леди затанцевали по плющу.
– Муррр-мяу.
– О! –