Треть умирала от ядов, тонула в глубинах кислотных рек, пропадала, будучи раздавленной… и т.д. и т.п.
Последняя треть «потеряшек» оказывалась банально съеденной. Ибо все хищники здесь росли стремительно, ели много, охотились проворно. Что обобщало все три трети: все они оказывались в Эфире в «чем мать родила». Так что порой чьи-то бренные останки никак не получалось идентифицировать как принадлежащие разумному существу.
Наверное, так же случилось и с матерью Отелло. Она успела родить и забросить креатуру в узкую, длинную расщелину. После чего неудачно нарвалась на кого-то из крупных хищников. А пятилетний Дим услышал жалобный писк, влез с риском для жизни в неудобную расщелину, достал умирающий комок трясущейся черной кожи и принес домой. И сам лично выхаживал странное существо все первые месяцы, кормя его самыми качественными редкими продуктами.
Находка оказалась с четырьмя лапами, на пятый- шестой месяц она покрылась черной шерстью.
– Пес! Пастуший пес! – изначально заявила Люссия с апломбом все знающего преподавателя. – У нас в Стимии такие волкодавы пасут в горах отары овец.
– Хм! – сомневался Семен. – А как по мне, он смахивает на орангутанга. И хвост у него именно такой… Это, чтобы ты знала, такие…
– Псы! Спасибо, я знаю! – настаивала на своем трияса. – И ничего не имею против, если этот Чернявый станет поддаваться дрессуре. Будет охранять наше расширяющееся хозяйство.
Ну да, к тому времени в используемых семейством пещерах уже имелось несколько десятков животных, которых можно было отдаленно сравнить с курами, козами, овцами и весьма приятными на вкус кабанчиками. А задерганная мать, как раз ставящая дочерей на ноги и обучающая их ходить, выглядела слишком нервной, чтобы с ней долго спорить. Имеющееся некое подобие молока от коз для нее было важнее, выше всяких неудобств от появления в семье иного существа.
А что назвали его так странно, так это после шутки Семена:
– Вырастет, станет грозным и будет рычать, как знаменитый мавр Отелло.
Имя приклеилось, слова стали пророческими, хотя с той же частотой Отелло именовали Чернявым. К огромному сожалению, устройство гортани не позволяло странному существу издавать человеческие звуки.
Вот так и взрастал Отелло под постоянным патронатом своего спасителя. В три года он поражал своим умом и сообразительностью. В четыре заговорил простейшими гласными звуками. В шесть доказал, что понимает буквально все и уровень его умственного развития стремительно нагоняет уровень развития самого Дмитрия. То есть уже тогда исчезли последние сомнения в его разумности. И порой несущееся к нему обращение «мохнатик» ни в коей мере не отдавало чем-то оскорбительным или унизительным. Скорей было ласковым и уважительным. В противовес этому Дмитрия часто называли «лохматиком» за торчащие во все стороны непослушные вихры.
Да разве что обе сестрички порой дразнили