– У меня семья. Не убивайте.
– Азер? – спросил Косарев.
– Да. Ленкорань. Не убивайте, да, прошу.
– Трясешься, воин ислама.
Косарев обшарил карманы пленного, извлекая из них пачки денег, какую-то бумагу с арабской вязью.
– Во, с паспортом, – удивился Косарев. В кармане пленного действительно лежал обернутый целлофаном паспорт. Довольно странно – обычно наемники предпочитали с собой не таскать документов.
– Керимов Бакир Бехбуд-оглы, житель и уроженец Мингечаурского района. Можно верить? – осведомился Косарев.
– Можно. Я и есть.
Косарев по оперской привычке переписал данные в свой блокнот.
– Куда его? В контрразведку? – спросил он полковника.
– Да. Пусть разбираются.
Глава 6
Первые хлопоты
– Это что? – в тот день, сразу по выходу из колонии, озадаченно осведомился Гвоздь, разглядывая спрятавшийся в зелени деревьев за высоким забором двухэтажный кирпичный дом, украшенный бойницами, башенками, колоннами.
– Это твоя хата, – пояснил Матрос.
– На какие такие деньги?
– Добрые люди деньги дают. Уважают Гвоздя. Ценят.
– Добрые, значит.
– Добрые, – Матрос распахнул металлическую калитку.
– Дорого встало? – Гвоздь ступил на посыпанную гравием дорожку и огляделся. Бассейн, беседка, скамейки, фонари, кажется, сворованные с какой-нибудь городской улицы.
– Не дороже денег. Прошу.
Гвоздь осмотрел все восемь просторных комнат, обставленных жутко безвкусно, но дорого. Резная мебель, аляповатые, в тяжелых рамах, картины, две неизвестно откуда стянутые статуи ню, в каждом углу по иконе, как в церкви, в столовой – две (!) хрустальные люстры. Гвоздь устроился в кресле напротив керамического, украшенного затейливыми узорами, похожего на праздничный торт камина.
– Ну как? – Матрос явно напрашивался на комплимент.
– Ты небось обставлял? – усмехнулся Гвоздь.
– Ага.
– Заметно.
– Душевно получилось, Гвоздь. Тут ханурики, дизайнеры эти, сперва возникали – то не то, се не се. Я им гонор-то сбил. Сделали, как сказал. А то забыли, кто баксы платит.
У Гвоздя было смешанное чувство. Тут было, конечно, неплохо. И вместе с тем давало о себе знать многолетнее тюремное воспитание. Вор в законе он или барыга? Это звание подразумевало определенный аскетизм, презрение к житейским благам и суете.
Законник не мог раньше иметь никакого имущества. Считалось, что на воле он лишь гость. Настоящий дом вора – тюрьма. Зараза роскоши поползла в этот суровый орден с Кавказа – еще в начале семидесятых годов. Тогда как раз пошла в гору теневая экономика, и воры включились в дележ пирога, пошли огромные деньги. А зачем они, если их не расходовать на красивую жизнь? «Мерседесы», огромные дома, видики, роскошная одежда, деликатесы, бесконечные рестораны, загулы – это стало нормой сначала для воров на Кавказе. А потом пришло