Он замолчал, шумно втянул в себя воздух, словно успокаиваясь, и, опустив голову, тихо произнёс:
– Извини, что-то я совсем расклеился.
– Я всё понимаю. Только толку с того?! Земля возникла из хаоса и туда же сейчас погружается. Просто немного быстрее, чем раньше, а мы, словно муравьи на её поверхности, пытаемся исправить то, чего даже постигнуть не в силах.
Тимофей ничего не ответил, и некотором время они молчали, думая каждый о своём. Наконец Анатолий прервал тяжёлое молчание – в любом случае нужно было разрядить обстановку, а оставшиеся на Земле психологи всё же ещё выполняли поставленные задачи по подбору и взаимосовместимости экипажа.
– Если нам не хватает какой-то одной вещи, не должно останавливаться от того, чтобы наслаждаться оставшимся, – грустно улыбнувшись, сказал он и похлопал по плечу напарника. – Это, вроде бы, тоже кто-то умный сказал. Не раскисай. Принимаемся за работу.
Они замолчали, но Тимофей уже как будто не старался горящим взглядом прожечь переборку отсека. Трель вызова связи вырвала их обоих из водоворота тяжёлых мыслей, вернув к выполнению служебных обязанностей. Анатолий переключил тумблер на панели, и на экранах появилось изображение центрального поста управления, находившегося где-то в районе Екатеринбурга в подземных бункерах, спрятанных склонах Уральского хребта. Старый центр полётов развеялся ядерным пеплом ещё в самом начале – до Потопа, как стало принято говорить сейчас.
На экране был их куратор – глава остатков ВКС адмирал Петров. На его худом, осунувшемся от недосыпания лице лежала, впрочем, как и всегда, печать волевой решимости побороть все преграды на своём пути, какого бы масштаба они ни были. Но появилось и что-то, чего раньше не было.
– Мы рассмотрели полученные вами данные и ещё несколько раз перепроверили, используя