– Добро пожаловать в дом миссис Кастауэй, сэр, – произносит старуха; белые зубы ее кажутся вращающимися за кошенилью губ зубцами шестеренки. – Миссис Кастауэй – это я, а вон там – мои девочки.
Она неопределенно поводит рукою вокруг себя, однако Уильяму пока что не удается оторвать взгляд от нее.
– Комната наверху обойдется вам в пять шиллингов, ну а о цене того, что и как долго будет там происходить, договаривайтесь с Конфеткой. Если желаете, вам подадут туда хорошее вино – это еще два шиллинга.
– Ну что же, вино так вино, – говорит Уильям. Видит Бог, он выпил уже предостаточно, однако не хочет показаться Мадам скрягой. Шагнув к ней, чтобы расплатиться, и тут же споткнувшись (какой идиот поместил край ковра именно там, куда человеку волей-неволей приходится ставить ногу?), он оглядывает тело старухи с большей, чем прежде, аналитической пристальностью: старая уродина, решает Уильям. А он пришел сюда не для того, чтобы любоваться уродством.
Освободившись от ведьмовских чар миссис Кастауэй, Уильям получает возможность повнимательнее оглядеть гостиную. Производимое ею головокружительное впечатление отнюдь не объясняется, спешит он уверить себя, его опьянением: гостиная действительно отзывает гротеском. Обрамленные картинки ее, как он теперь обнаруживает, изображают, все до единой, Марию Магдалину – это пестрое собрание полунагих, полуодетых ее разновидностей, раскаявшихся и нераскаявшихся, одни созданы благочестивыми христианами, другие суть издевательские карикатуры характера прямо порнографического. Десятки повторений одного и того же выражения грустной безмятежности, отречения от плоти во всей греховности ее, полной капитуляции перед Богом, делающим ненужными всех прочих мужчин. Мария Магдалина полноцветная – с католических картинок размером в игральную карту; Мария Магдалина черно-белая – из протестантских газет; Мария Магдалина с нимбом и без; Мария Магдалина большая, как фронтиспис грошового журнальчика; Мария Магдалина крошечная, как медальонная миниатюра. Выбор не хуже, чем в «Биллингтон-энд-Джой»!
В кресле у очага сидит, продолжая манкировать всеми и вся, молодая особа, с которой Уильяму еще предстоит свести знакомство, узнать, что зовут ее Эми Хаулетт. Женщина она плотненькая, угрюмая, с темными миндалевидными глазами, черными как смоль волосами и фигуркой, несколько схожей… ну, если правду сказать, схожей с фигуркой Агнес, упакованной в элегантное, но строгое платье – черно-бело-серебристое. Теперь он уже видит ее лицо, эта женщина, с