Но муж ей ничего не ответил. Зато дочка пришла на помощь.
– Вот именно! – поддержала её Ляля.
– Ты о чём это, Лялечка? – удивился Василий.
– Мамка обижается. Говорит, что она нас не бросала, – пояснила отцу Ляля.
– Конечно, бросила, – упорствовал Василий. – А иначе, где она второй день бродит? Мужа, детей на произвол судьбы оставила. Мать называется!
– Да мамка же тута? – удивилась в свою очередь Ляля. – Ты чё, пап, рехнулся?
– Ты как с отцом последнее время разговариваешь? – взвился Василий. – Нет, ты поглянь, совсем от рук отбились! Вот оно – викино воспитание!
– Пап, я поняла, тебе нужно полежать в больнице! Тётя Рая говорила, что там мест всем желающим не хватает. Так что тебя через месяц уже выпишут. Зато будешь, как новенький! Я вчера об этом ещё гуторила, а ты не слушаешь.
– Лялечка, милая, я очень боюсь, как бы ты в больницу не попала, – Василий, Вика это видела, изо всех сил сдерживался. – Тебе везде мама мерещится, а её, пойми, дома нету. Она, может, к бабе Зине в деревню уехала, или в Псков, где тётя Люба живёт? Я и сам-то точно этого не знаю.
– Да?! А кто же, по-твоему, белье постирал и на улице развешал? – Лялечка подбоченилась на манер своей мамы.
– Может, баба здесь была после обеда? – Василий растерялся. – Или тётя Рая забегала? Они обе знают, что ключ от дома лежит на крыльце под ковриком.
Вика мысленно восхитилась фантазией и наглостью Василия. Нет, вы только подумайте, как он сказки здорово сочиняет, а ещё запросто валит с больной головы на здоровую, и не покраснеет!
– А, может, мамка торчит у своих подружек, с которыми она в кабак ходила? – высказал Егор своё предположение, высунувшись из-за спины Савелия.
– Перестань так говорить о маме! – опять взвился Василий.
Вика ему мысленно зааплодировала. Всё-таки приятно, когда муж за тебя заступается, пусть даже и перед собственными детьми. А то те и в самом деле последнее время прямо оборзели.
– Так ты же сам, папка, бабе Клаве утром жаловался, что мамка уже вконец оборзела, по кабакам с подружками на старости лет шляется? – удивился сын.
Услышав новые подробности разговора мужа со свекровью, Вика обомлела. Это она-то – старая?! Да Василий, если уж на то пошло, на тринадцать лет её старше! Да, если бы Вика в своё время не побоялась в Рублёвку возвращаться, она себе, как пить дать, нашла бы мужа и помоложе, и покрасивше. Что она, хуже героини вчерашнего сериала, в которую олигарх влюбился, и привел в свой особняк на Рублёвке, но только на другой Рублёвке, на настоящей, где народ живёт припеваючи и в ус не дует, а не, как она, каждую копейку считает? Та девушка, между прочим, тоже родом была из деревни, а внешне, вообще, с Викой и рядом не стояла: мелкая, худющая, в очках. Потом, когда олигарх её приодел, она, конечно, стала выглядеть получше. Так, если Вику в псковском «Секонд-хенде» одеть, она смотрелась бы ещё краше!
И потом: что значит – оборзела? Вот как, выходит, муженек о ней за глаза отзывается? О Вике, которая света белого не видит,