Когда же в квартире все стихло, она на цыпочках вошла в ванную комнату, пустила горячую воду и долго рассматривала себя в зеркало, прежде чем раздеться… Ей почему-то хотелось плакать. Она не знала, как ей жить дальше, не знала, как будет себя вести завтра утром на занятии после всего того, что произошло между ней и Ильей Николаевичем. Но самое главное, что так мучало ее, был вопрос: чем они вообще занимались? И был ли с ней Тарасов или совсем другой мужчина, пытающийся перевоспитать ее и добиться того, чтобы она воспринимала хотя бы человеческую наготу как нечто, само собой разумеещееся? Он демонстрировал ей свое тело и требовал от нее того же, мягко, но вместе с тем настойчиво, как старший, как много больше знающий и понимающий в любви… Да, он так и говорил «в любви»…
Лена и сама знала, что задержалась в своем развитии, что она, пожалуй, единственная девственница если не в училище, то на их курсе уж точно… У всех ее подруг были возлюбленные, которые, кто посостоятельнее, снимали квартирки или комнатки в центре для своих встреч, а то и устраивали интимные встречи прямо в классах, как и они сегодня с Тарасовым… Но разве то, чем они занимались, можно назвать любовью? Это какой-то «ликбез»…
Он прервал свои ласки и «учения» в самый неподходящий момент, когда Лена почувствовала, что у нее остановилось сердце, а все тело превратилось в какой-то сочный и невероятно приторный и душистый плод, готовый вот-вот лопнуть от спелости… И ей ничего не оставалось, как одеться и уйти. Видела ли она его лицо в тот момент, когда уже повязав под подбородкой шелковую ленту капора, она накинула пальто и собиралась уже выйти из класса?… Видела – оно было преисполнено покоя и счастья… Он смотрел на нее глазами благодарного учителя, которого и на этот раз не подвела любимая ученица. Вот только Лена не могла смотреть на него долго, потому что в классе вот уже с полчаса как горел свет (шторы предусмотрительный Илья Николаевич успел задвинуть так плотно, как это вообще возможно), а сам он сидел на расшатанном кресле голый, белый, с опущенными плечами… Лена с трудом поняла, отчего это на него накатило такое блаженство, что он даже поцеловал ей руки на прощанье.
– Ты не представляешь себе, до чего нежна твоя кожа, она пахнет медом, лесом, травами, молоком… Ты чиста, как только что народившийся цветок… Подойди ко мне… Ты уже не боишься меня? Смотри, что делается, а?
И ей снова пришлось опуститься перед ним на колени…
А потом он сам надел на ее голову капор и спросил, почему она носит такой странный головной убор и разве модны ли сегодня капоры?
– В прошлом году они только начали входить в моду, а сейчас их носят все, просто вы не замечали…
– Моя жена носит меховой берет… – проговорил он
задумчиво. – Извини, я не должен был вообще говорить о
ней…
Он поцеловал ее в щеку и подождав,